У кладезя бездны. Враги Господа нашего
Шрифт:
– Не сицилийское… – тяжело вздохнул барон.
И отпил еще. Большей похвалы ждать и не следовало, настоящий сицилиец никогда не посмеет оскорбить свое вино, признав лучшим другое. Вино здесь как кровь: вдоволь и того и другого…
Крис поднялась на локте и посмотрела на меня. Полог из марли гасил остатки света, которыми одаривал нас угасающий день через открытое витражное окно…
Без полога от марли здесь нет спаса от насекомых…
– Знаешь… я все-таки не удержалась…
– К моему счастью.
Она толкнула меня в бок. Довольно больно.
– Я не про это, дурак… Я подсмотрела вашу… дневную церемонию.
– Думаю,
– Странно… – она снова откинулась на спину, – я… цивилизованная женщина и попала… в какое-то варварство. Ты из мафии?
– Нет, – сказал я, – ни русский дворянин не может быть членом мафии, ни мафия не может принять в свои ряды никого, кто не родился бы с сицилийской кровью в жилах.
– Но они… принимали тебя как равного.
– Они мужчины. И я – мужчина. Здесь нельзя притворяться, как в цивилизованном мире…
Крис тяжело вздохнула:
– Страна мужчин. Я… цивилизованная женщина… испытываю болезненное влечение к варвару. Это нормально?
– Да. Ненормален тот мир, в котором ты росла.
– Чем же?
– Всем. Прежде всего отношением к женщинам. Ты знаешь, о чем спросят мужчину и женщину на пороге джанната? [41]
– Боюсь спросить, что такое джаннат.
41
Мусульманский рай.
– Это рай в исламе. Когда к вратам рая подойдет женщина, Джабраил задаст ей только один вопрос: слушалась ли она своего мужа. Все остальные вопросы он будет задавать ее мужу.
– Довольно удобно. Слушаться мужа… и всё.
– Это и в самом деле удобно. И правильно, кто бы и как ни доказывал обратное. Все проблемы в этом мире должен решать мужчина. Если он берет ответственность за женщину, то он должен найти жилье, приносить домой деньги, дарить ей подарки, удовлетворять все ее потребности, в том числе в постели, принимать все решения, касающиеся их будущего. И если что-то идет не так, спрашивать только с себя. Все, что должна делать она – признавать его власть и растить его детей. Но там, где люди сошли с ума, и мужчины и женщины, – там все по-другому. Потерявшие мужское мужчины устраиваются всякими жиголо и никого не способны защитить, даже себя самих. Кроме того, в преследующих их проблемах оказывается виноват кто угодно – правительство, общество, но только не они сами. Женщины же принимают на себя мужское и годам к сорока оказываются одинокими, озлобленными на весь мир, несчастными, часто не продолжившими свой род. Народ, в котором укоренилось такое, обречен на гибель.
Крис снова поднялась на локте.
– Ты жил в САСШ?
– Да, несколько лет.
– Если бы ты публично сказал там такое, тебе мгновенно предъявили бы исков на несколько миллионов долларов.
– Это одно из проявлений несвободы – запрет говорить правду. И мне на это плевать.
– Да?
– Да. У меня был дипломатический паспорт. Не явился бы в суд, и все.
Крис не выдержала и засмеялась. Потом еще раз стукнула меня.
– Черт бы тебя побрал. Хватит этих шпионских игр. Не могу понять, когда ты говоришь серьезно.
– Криси, на эту тему я всегда говорю серьезно. Это не тема для шуток.
– И перестань меня так называть!
– Хорошо, хорошо… – сказал я, чтобы не подвергнуться новому нападению.
Стемнело окончательно…
– У вас там все такие? – вдруг спросила она.
– В империи? Нет, далеко
– Я рада, что такие еще остались, только…
– Что – только?
– Кое в чем ты меня еще не удовлетворил.
– И в чем же?
– Сейчас покажу…
– Кто он?
– Кто? – спросила Крис, ворочаясь, чтобы устроиться поудобнее.
– Тот парень. Который подарил тебе кольцо с фианитом.
– Ревнуешь… – довольно сказала она.
Все-таки… все женщины одинаковы. Абсолютные собственницы, они в то же время любят, когда самцы сражаются ради них. Как бы они ни утверждали обратное.
– К парню, который не может позволить себе кольцо с бриллиантом? Так кто он? Ты давно его знала…
– Столько вопросов… – недовольно сказала Крис.
Я молчал. Мне в принципе было плевать на этого парня. Сам не знаю, для чего спросил.
– Мы познакомились с ним зимой… – вдруг сказала Крис, – на волонтерской акции. Он… хороший.
На самом деле Крис отнюдь не считала его хорошим. Но сказала так, чисто чтобы задеть…
– Да уж…
Но Криси на мой сарказм не среагировала.
– Нет, он и в самом деле хороший, – задумчиво сказала она, – я до сих пор не понимаю, почему он сделал это…
– Почему? Давай попробуем догадаться, я все-таки большой специалист по предательствам. Он работал в разведке?
– Нет… В инвестиционном банке.
– И у него был собственный «Порше»?
– Опять не угадал. «Вольво» кроссовер.
Я кивнул, тоже устраиваясь поудобнее.
– Варианты могут быть разные. Например, некоторые инвестиционные банки используются британской разведкой как прикрытие своих операций. Как ты думаешь, за счет чего так поднялся Сити? Это взаимовыгодный обмен, Крис. У Британии есть так называемая Штаб-квартира правительственной связи, это агентство занимается тотальным прослушиванием и имеет прямой доступ к системе «Эшелон». Если так подумать, из поставляемой «Эшелоном» информации можно извлечь много чего полезного. Состояние экономики других стран, курсы валют и их отклонение от эталонного, трансграничные сделки, клиринговые зачеты. В умелых руках это может принести миллиарды. Миллиарды, Крис. Возможно, твоего парня вызвали к боссу и сказали, что, если он хочет подняться по служебной лестнице, он должен кое-что сделать. Показали твою фотографию. Ты красивая, и потому вряд ли он притворялся. Но задание есть задание, начни играть с британской разведкой – и быстро окажешься в доках с простреленной головой. Может, он не знал про кольцо. А может быть, и знал. Может, он вообще кадровый сотрудник британской разведки….
30 июня 2014 года
Близ Корлеоне, Сицилия
Конечно же, барон предал меня – я и не мог рассчитывать на иное. Глупо рассчитывать на иное, это только североамериканцы и некоторые европейцы улыбаются на тридцать два зуба и думают, что все люди вокруг хорошие. Барон не плохой и не хороший, просто ему еще здесь жить и его детям тоже, а я, по сути, чужак. Сицилийские правила гостеприимства словно списаны с кавказских: гость неприкосновенен, хозяин должен сражаться за гостя, пока тот у него дома. Но только пока тот у него дома. Когда барон предложил мне отправиться с ним на пятничную службу в Корлеоне, я понял, что решение относительно меня принято. А когда увидел три машины, стоящие у церкви, то понял, какое именно принято решение. Интересно, знает ли барон, какое решение принято относительно него самого…