У края бездны
Шрифт:
От таких слов Хрущёв в душе воскликнул: «Черт побери! Он будто мои мысли читает! Я думаю о том же! Берг лишь укрепил мою веру».
– Мой дорогой товарищ, какой ты замечательный человек, идем ко мне в комнату! Там выпьем за Кубу, за социализм во всем мире. Идем, не стесняйся, я – простой человек, хоть и глава такой великой страны.
– Извините, к сожалению, я не могу – у меня язва. В другой раз. Вы – великий политик, и для меня было честью беседовать с таким человеком. Мне пора, я должен принять мои лекарства, – и профессор зашагал
Берг удалился, оставив о себе самое приятное впечатление. Хрущёв сожалел, что этот необычный профессор так спешно ушел, а ведь им вдвоем было о чем поговорить. «Этот ученый, видимо, читал в газетах все мои выступления. Вот откуда так хорошо знает мои мысли, хоть и иностранец. Но коль у него язва, то нельзя его задерживать, а то может открыться кровотечение». Эта болезнь была знакома генсеку не понаслышке – несколько его соратников умерли от нее, а причиной тому – водка и жирная пища.
В хорошем настроении, улыбаясь себе, Хрущёв вернулся в комнату и лег спать. Этот Берг придал ему уверенности, что на Кубу следует отправить ракеты.
КТО ЭТО?
Утром за завтраком с маршалом Малиновским генсек вспомнил о таинственном профессоре Берге. Доев свою яичницу с сосисками, он предложил другу выпить еще по рюмке армянского коньяка. Как говорят русские, «на посошок» – для настроения. Затем Хрущёв подозвал официантку и попросил:
– Люся, позови-ка сюда начальника охраны!
Через минуту мужчина лет сорока в темном костюме стоял пред ним, вытянувшись в струнку.
– Слушай, Володя, вчера ночью я имел беседу с одним очень приятным профессором, в парке, на скамейке рядом с фонтанчиком. Его фамилия Берг – найди его. Я хочу продолжить наш разговор, он очень умный человек. И что странно, его пустили на госдачу без моего разрешения, видимо, приняли за члена правительства, – и Хрущёв рассмеялся.
Хотя генсек был в хорошем настроении, главный охранник сильно побледнел от волнения и, с трудом выдавив из себя «Я сейчас же разберусь», стремительно зашагал прочь.
Удивленный маршал спросил:
– Кто такой этот Берг?
– Сам толком не знаю, но профессор политологии, очень знающий человек. Должно быть, его пригласили в страну по линии МИДа.
О том, что Берг – американец, хоть и коммунист, генсек не стал распространяться. Товарищи могут не понять его: нехорошо общаться с американцем, да еще среди ночи. Это подозрительно! Однако Хрущёву очень хотелось еще раз побеседовать с этим гостем.
Когда генсек поднялся наверх и стал укладывать свои вещи в чемоданчик, постучавшись, вошел Володя, начальник охраны. Он выглядел растерянным. Из его доклада следовало, что вчера ночью на дачу никого не пускали, кроме завхоза, который привез с базара свежие овощи и фрукты.
– Как же так? – удивился генсек. – Ведь двое твоих людей, Коля и Женя, были со мной и видели, как я беседовал с ним, сидя на скамейке.
– Извините, Никита Сергеевич,
– По-твоему, я выдумал всё это?
– Что Вы, я не это хотел сказать…
– Ну-ка, позови сюда этих охранников.
Через минуту оба офицера стояли рядом со своим начальником, и один из них, заикаясь, произнес:
– Никита Сергеевич, мы не видели того человека в черном костюме. На скамейке Вы сидели один, и никто к вам не подходил.
– Тогда я с кем беседовал?
– Извините, но, кажется, Вы говорили сами с собой, – сказал второй охранник.
– По-вашему что, я рехнулся? Из ума выжил? – сказал генсек, перестав собирать чемодан.
– Никак нет, товарищ Генеральный секретарь. У нас и в мыслях не было такого… я клянусь…
– Ладно, идите, у меня есть дела куда важнее – мирового уровня. Просто мне хотелось бы еще раз встретиться с этим профессором.
Когда охранники вышли в коридор, один из них тихо сказал своему начальнику:
– Товарищ полковник, вчера ночью, когда генсек сидел на скамейке, от него шел сильный запах водки…
Второй охранник добавил:
– Сидя на скамейке, Никита Сергеевич беседовал сам с собой.
Полковник задумался на мгновение и произнес:
– Об этом никому, поняли меня?
МОСКВА
Когда самолет Хрущёва приземлился в московском аэропорту, члены правительства уже ждали своего хозяина. Шел дождь, хмурые тяжелые тучи нависли над городом. Все члены Политбюро были одеты в темные плащи и шляпы, с зонтами в руках. Чтобы встретить генсека, явился даже Суслов, прямо из больничной палаты. Довольный Хрущёв подошел к ним и каждому пожал руку. Все интересовались: «Никита Сергеевич, надеемся, Вы хорошо отдохнули, набрались сил?»
– Отдыхать – не работать. Всё было хорошо, только женщин там не хватало, – посмеиваясь, шутил генсек.
– А Вы бы намекнули, и мы отправили бы из Москвы самых лучших, – в том же духе пошутил Брежнев.
Опять все дружно захохотали. И тут генсек добавил:
– Я вижу, ты у нас, Леня, специалист по таким делам, не зря о твоих бабах шепчутся товарищи.
И опять всех охватил смех. Но Хрущёв быстро утихомирил их:
– Ну, хватит, а то вся Москва будет болтать обо мне нехорошие вещи. Наш народ простой, могут поверить, что Хрущёв увлекается такими делами.
Товарищи расселись по черным машинам, и длинный кортеж тронулся. У входа в Кремль, над которым возвышалась Спасская башня со шпилем и красной звездой, в ряд выстроились молодые офицеры, отдавая честь. Когда Хрущёв вошел в приемную, две пожилые секретарши вмиг поднялись и радостно приветствовали генсека.
– Ну как, девочки, – веселым голосом спросил он, – не скучали без меня?
– Ну как же без Вас, – ответили хором, – ждали каждый день!
– Я тоже заскучал и решил приехать пораньше. Впереди нас ждут большие дела!