У лукоморья
Шрифт:
В ВОССТАНОВЛЕННОМ ЗАЛЕ ДОМА ГАННИБАЛОВ В ПЕТРОВСКОМ
Дом Ганнибалов снаружи уже готов, он торжествен и красив. Сегодня к нему ведет только что отстроенная дорога, идущая из пушкинского Святогорья. Спокойно и властно легла она среди колхозных полей, нив и рощ — березовых, сосновых, еловых… А рощи — одна другой краше! Вдали, по сторонам дороги, — холмы, древние валуны, старинные деревни, некогда входившие в состав Ганнибаловой вотчины, с усадьбами теперешних рабочих совхоза «Крыловский», с чудесными фруктовыми садами, уютными сельскими баньками и амбарчиками…
День рождения Пушкина — это весна. В Святогорье всё в полном роскошестве, в цвету, благоуханье, соловьином пении.
Особенно торжественно сегодня в Петровском. Здесь ждут гостей — участников XI Всесоюзного Пушкинского праздника поэзии. В их честь в восстановленном доме будет открыт в полном убранстве Приемный зал…
Широко раскрылись ворота новой парадной ограды усадьбы. Над кровлей дома высоко взлетел флюгер, на котором изображен слон — родовой знак хозяина имения, Ганнибала. И парк, и дом предстоят в одной красивой картине, и каждому входящему кажется, что парк — это тоже дом, только в доме этом вместо потолка небо…
Площадка перед домом сливается с широким балконом, окаймленным, как кружевом, белой балюстрадой. Три широкие двери ведут с балкона в зал. Зал большой, в нем и сто человек разместиться могут. Всё в нем просто, но простота торжественная и величественная. С высоких потолков свисают старинные медные люстры. На стенах — бра, парадные портреты Петра I и его крестного сына арапа Ибрагима, картины, изображающие петровские баталии — первые сражения, в которых участвовал молодой Ганнибал: «Полтавский бой», «Битва при Гангуте»… У стены, что напротив балкона, — большой лепной камин, украшенный барельефом на военную тему, в углу, в дубовом киоте, «Спас нерукотворный» — образ, полученный Ганнибалом из Италии в 1724 году, и «Прославление отца Отечества — Петра Великого». Это подарок музею Государственного Эрмитажа.
Посреди зала огромный овальный стол — в центре доски которого выложена деревянной мозаикой надпись «Аnnо 1742» — год признания заслуг и высоких наград «птенца гнезда Петрова», год основания сельца Петровского. Стол — копия парадного стола петровского времени, сделанная мастерскими Псковского мебельного комбината.
На столе и в витринах — подлинные ганнибаловские реликвии, приобретенные нами в последние годы в разных местах страны: личная печать Абрама Петровича, книги из его библиотеки, его письма и деловые бумаги, предметы, полученные нами в Государственном Эрмитаже, Литературном музее Института русской литературы Академии наук СССР (Пушкинском доме), Государственном историческом музее, Музее этнографии Академии наук, Всесоюзном музее А. С. Пушкина, и предметы, найденные во время археологических раскопок, произведенных в Петровском перед началом реставрационных работ…
Восстановленный зал дома Ганнибалов — это подарок X Всесоюзному Пушкинскому празднику поэзии от нас, хранителей и сотрудников музея-заповедника, и реставраторов Псковской научно-реставрационной Мастерской.
НА ОЗЕРЕ КУЧАНЕ
Закаркав, отлетела
Ватага черная ворон…
Дом, в котором я живу, стоит на окраине усадьбы Михайловского. Окна его расположены по четырем сторонам света. Через них я всегда могу видеть всё, что захочу, — пушкинский сад, голубятню, пасеку, Сороть и дали за ней, и «пруд под сенью ив густых», и кто куда идет и по какому делу… Дому этому уже более ста лет. В нем всегда жили управители имения. А теперь живу я, вот
Зимой, когда от снегов всё вокруг бело, Сороть застывает и становится почти незаметной, сливаясь с озером Кучане. Тогда озеро кажется особенно большим, потому что его края растворяются в бескрайних заснеженных лугах.
Как только лед окрепнет, на озеро приходят рыбаки с удочками. Они вырубают во льду лунки, устраивают из хвои седалища и начинают трясти свои маленькие удочки. Трясут, пока не стемнеет. Ловят обычно всякую мелочь, и редко-редко кому удается поймать большую рыбину.
Тогда в Михайловском всё приходит в движение. Рыбину приносят на усадьбу, экскурсанты смотрят, ахают, пытаются торговать…
Заканчивая ловлю, каждый рыбак, прежде чем покинуть озеро, опускает в свою лунку жерлицу с живцом — маленькой плотицей или какой другой рыбкой: авось ночью жадная щука схватит рыбку с крючком.
Поглядывая на рыбарей, вижу я непременных спутниц их — ворон, сидящих на низеньких прибрежных ивах.
Сидят вороны весь день, безмолвно и зорко наблюдая за рыбаками. Но вот рыбари начинают сворачивать свои снасти, опускают жерлицы в проруби, подвязывают концы их к колышку или ледышке и уходят. И тут сразу же, как по команде, на их места прилетают вороны. Они тщательно всё осматривают, ищут, не осталось ли чего после рыбаков, какой-нибудь крошки, которой можно поживиться. А затем начинают таскать из воды жерлицы. Схватят за конец у колышка и тянут, пока не покажется живец.
Знает ворона, что вкусный живец — на крючке, потому, вытащив его, расправляется осторожно, чтобы самой не попасть в беду.
Много раз наблюдал я за этими птицами, но ни разу не видел, чтобы хоть одна из них попалась на крючок. Очень сообразительная птица серая ворона, и живет она и трудится только там, где человек, хотя и относится к нему с большой опаской. Вероятно, поэтому у нее и повадки эдакие человечьи. Лесники считают ее вредной, потому что она не только ловит полевых мышей, но и разоряет птичьи гнезда, истребляет птенцов, зайчат и другую мелкую живность, населяющую заповедный край.
ПУШКИНСКАЯ БЕЛОЧКА
Белка там живет ручная,
Да затейница такая!
Белка песенки поет
Да орешки всё грызет…
У Пушкина в Михайловском полным-полно всякой пернатой живности. Аисты, цапли, дрозды, клесты, синицы, дятлы разные, иволги — одним словом, все сорок сороков русских птиц. А скворцам и счету нет. Их, почитай, с тысячу будет. Вокруг только моего дома висят пятьдесят скворечников. Когда осенью скворцы готовятся к отлету на юг, они любят собираться здесь все вместе, старые и молодые, усаживаются на ивы около пруда, голосят на все лады. И кажется, что это не только они поют, а поет и вода, и деревья, и сам воздух. После отлета скворцов к их квартирам-домикам немедленно устремляются воробьи, синицы, белки.
Есть у меня под окном старая береза. Огромная, толщиной в метр, красавица. Она стоит рядом с прудом, на самом краю берега. Перед нею небольшая светлая поляна, вокруг которой венком расположились густые ивы, а дальше — фруктовый сад. Живет береза барыней, у нее всегда много и воды, и солнца, и защитников от ветров. Хотя она и старая, но выглядит очень молодо. Зелень у нее густая. Кора могучая, никакого сушняка не заметно. Из окна мне хорошо видна эта береза, я знаю все ее повадки и секреты, мне хорошо известно, когда и что с нею происходит, кого она принимает, кто у нее в гостях и о чем она ведет беседы с паломниками по пушкинским местам.