У мечты должны быть крылья
Шрифт:
— Испугался? — подмигнул Вахак Зурабович. — Пошутил я. Катись в свою Москву, к мамке под крылышко. Не нужен ты мне.
Давая понять, что разговор окончен, кавказец поднялся.
— Спасибо, — произнёс журналист, облегчённо расслабившись и даже попытавшись изобразить некое подобие улыбки.
— Пожалуйста, — снисходительно кивнул Вахак Зурабович и направился к выходу. Телохранители посторонились, освобождая ему дорогу.
— Знаете что, — вдруг повысил голос Сашка. Кавказец обернулся. — Степан Васильич, при всей его омерзительности, в качестве хозяина мне нравился больше, — выпалил журналист.
—
— Потому что он был открытым человеком — весь как на ладони. А от вас не знаешь, чего ждать.
— Именно поэтому он сейчас в могиле, а я диктую тебе условия, — произнёс кавказец. — Жизнь меняется, мальчик. Эпоха таких, как Степан Васильевич заканчивается, осталось совсем немного. Начинается эпоха таких, как я. Скоро смена тысячелетий, не забыл?
— А я и не помнил, — пробурчал Сашка.
— Теперь будешь помнить!
Сверкнув взглядом, кавказец вышел, не прощаясь. Сашке показалось, что на мгновение его глаза из иссиня-чёрных стали водянисто-голубыми. И очень похожими на глаза одного его знакомого…
За своим хозяином потянулись и его телохранители. Дверь захлопнулась. Тупо поглядев им вслед несколько секунд, парень с размаху плюхнулся на диван и закрыл руками лицо. Очнуться его заставил звонок в дверь.
Глава 37
Лена ехала в «кадиллаке» по дороге, тонущей в сумерках. Узкая извилистая трасса петляла между деревьями, застывшими в безветрии на фоне фиолетового неба. Водитель изредка поглядывал в зеркало заднего вида на свою пассажирку, проверяя, всё ли с ней в порядке. Откинувшись на сиденье, Лена расслабленно смотрела куда-то вдаль. В голове медленно текли мысли.
Что ж, мама была права. То, что Ваха (так, оказывается, называли Вахака Зурабовича близкие и хорошо знакомые с ним люди) проявляет к ней интерес, было очевидно. Эти его постоянные забота, услужливость и внимание бросались в глаза. Он настойчиво предлагал Лене свой локоть, куда бы она ни пошла, чуть ли не каждые полчаса интересовался её самочувствием, на поминках подставлял ей стул и лично подливал в бокал вино, хотя рядом стояли официанты. На «кадиллаке» своём целый день её сегодня возит. Интересно, а на чём он сам сейчас домой поедет? На такси, что ли? Маловероятно. Или его разговор с Джеймсом Бондом затянется настолько, что машина успеет отвезти её домой и вернуться обратно?
Лена прикрыла глаза.
Аморально оказывать знаки внимания вдове в день похорон её собственного мужа. Неужели Ваха этого не знает? Или у кавказских народов другая мораль? Вряд ли. Что же такое ему от неё нужно, ради чего он готов пренебречь всеми правилами приличия?
Деньги — что же ещё. А точнее, завод. Наверное, он на что-то рассчитывает, изображая трогательную заботу о несчастной вдове.
Кто такой вообще этот Ваха? Его депутатское удостоверение — понятное дело, не более чем ширма, за которой удобно проворачивать свои делишки. Кто он? Бандит? Криминальный авторитет? Вор в законе? Кто там ещё у них бывает, в преступном мире?
То, что кавказец принадлежит к преступному миру, вдова не сомневалась. Это именно он вставлял Степану
Именно этому человеку супруг все эти годы отдавал круглую сумму из прибыли, которую получал завод.
Ваха думает, что Лена не в курсе событий? Не догадывается ни о чём? Вряд ли.
Он же умный человек. И при этом всё равно ухаживает.
Лена шумно вздохнула, водитель сразу озабоченно взглянул на неё в зеркало заднего вида.
Она вспомнила, как всего несколько часов назад кавказец вот в этой самой машине посмотрел на неё чёрными бездонными глазами и сказал, что она красивая женщина. И ей было это приятно. Она ехала с похорон собственного мужа, и ей был приятен комплимент другого мужчины. Что ж, наверное, она не менее аморальна, чем её новый обожатель. Хотя — что тут удивляться? Ей уже много-много лет никто не говорил, что она красивая женщина.
Что же теперь делать? Принимать его ухаживания? А дальше что? Неужели он захочет на ней жениться?
Жениться, а потом избавиться от неё. Крысиного яда в суп насыпать. И унаследовать завод, чтобы получать не процент от прибыли, а всю прибыль. Наверное, такова его конечная цель.
Интересно, а что будет, если она отвергнет его ухаживания? Можно ведь сослаться на необходимость держать траур в течение года. Да и в право наследования надо ещё вступить, а на это требуется шесть месяцев. А дальше посмотрим.
Посмотрим и ничего не увидим. Что изменится за год? Степан владел заводом восемь лет, но так и не смог выйти из-под влияния этого человека. Что сможет она, слабая женщина? Если она откажется от его ухаживаний, он отнимет у неё завод другим способом. А уж способы придумывать Ваха умел.
Лена снова вспомнила Степана за решёткой и содрогнулась.
Может, просто отдать ему предприятие и пусть он оставит её в покое?
А на что тогда будет жить она сама и её семья? Если отдать завод, то потом придётся постепенно продать участок земли, дом, переехать в квартиру, пойти работать… Нет. Не для того она промучилась со Степаном шестнадцать лет, чтобы сейчас упустить то, что она заслужила своими нервами, здоровьем и ушедшей молодостью. За собственность надо бороться.
Что же это за страна такая, где необходимо с кулаками отстаивать то, что и так принадлежит тебе по праву?
Бороться надо, но как это делать, Лена не представляла. Киллера, что ли, нанять?
Женщина усмехнулась. История с киллером, наверняка, закончится так же, как только что закончилась история молодого неудавшегося шантажиста.
Кстати, этот мальчик по-настоящему красив.
В первую их встречу Лена заметила лишь рельеф его мускулов, но не смогла хорошенько рассмотреть лицо, наполовину скрытое за тёмными очками. Только когда он опустил их на кончик носа, она увидела его удивительные синие глаза. Сегодня он был без очков, и Лена, разглядывая его, отметила про себя, что он очень похож на какую-то голливудскую звезду.