У мечты должны быть крылья
Шрифт:
Луч солнца сместился ещё ближе к краю скалы, оставив Ангелу лишь немного места для босых ступней.
— Ты ещё что-нибудь хочешь мне сказать, враг мой? — спросил пожилой дядечка. — Солнце почти совсем село, мне пора уходить.
— Не надейся, что я так просто отдам тебе Мечущегося Странника! — произнёс Дьявол.
Алый диск практически скрылся за горизонтом, забрав за собой свои огненные лучи. Лишь малюсенький краешек виднелся над границей неба и
— Мне пора! — сказал Хранитель Света. — Я не прощаюсь с тобой, Хранитель Тьмы. Наверное, я никогда не смогу сказать тебе: «Прощай!» и буду обречён жить с тобой бок о бок бесконечно.
— Вот именно, — ответил Дьявол. — Скорее всего, это и будет наказанием для тебя, не уследившего за людскими душами и не оправдавшего надежды Бога. Иди! До встречи.
Невысокий пожилой дядечка в застиранной рубахе и потёртых брюках подхватил свои стоптанные ботинки и ступил со скалы на морскую гладь, торопясь догнать уходящее солнце. В ту же секунду светило скрылось за горизонтом. Ангел исчез вместе с ним, растаяв, как сгусток белёсого тумана.
Хранитель Тьмы посмотрел ему вслед торжествующим взглядом ледяных, водянисто-голубых глаз.
— И не шляйся больше по волнам в человеческом облике! — долетел до него голос из-за горизонта.
Дьявол усмехнулся, потянулся всем телом так, что хрустнули позвонки, резко выдохнул и тоже ступил на морскую поверхность. Только путь его лежал по направлению к утонувшему во мраке берегу. Не торопясь, он пошёл, с каждым шагом превращаясь в серый фантом.
Глава 14
Темнота всё больше вступала в свои права. Ветер стих и уже не доносил до усадьбы запах моря. Штырь одиноко громоздился за столом, где от шикарного пира остались одни объедки. Никита Петрович, накушавшись водочки, был отправлен почивать в гостевую спальню. Туда же посеменила и мадам Бабенко, пьяно икая, деликатно заслоняя ротик ручкой и смущённо улыбаясь. Лена с Егоровной споро собирали грязную посуду.
— Лен! — подал голос Штырь. — А, Лен!
Жена не откликалась, сосредоточенно звеня столовыми приборами.
— Лен! — упорно взывал супруг. — Поехали в ночной клуб, а?
— Куда?! — сдвинула брови та.
— В ночной клуб!
— Стёпа, я не склонна сейчас воспринимать твой юмор.
— Почему юмор? — Васильич, кряхтя, переменил позу. — Я серьёзно. Поехали в ночной клуб, расслабимся.
— Тебе сейчас надо в постель и спать, — супруга подняла поднос,
— Нормальное у меня давление, не надо мне его мерить, — мотнул головой Штырь. — И спать я не хочу. Я хочу продолжения банкета! Поехали в ночной клуб.
Васильич не заметил, что хозяйка усадьбы уже скрылась в доме, и он разговаривает сам с собой.
— Чисто расслабимся, — бухтел он. — Лен, а, Лен! В казино сходим, в ресторане посидим. Чё ты, расслабиться не хочешь? Лен!
Жена, вернувшаяся за очередной порцией посуды, поморщилась.
— Стёпа, не морочь мне голову! Я очень устала.
— Ну вот и отдохнёшь! Расслабишься. Поехали в ночной клуб, а, Лен!
— Иди спать, Стёпа! — отрезала та и, нагрузив поднос, снова отправилась в дом.
Егоровна, стоя на кухне у раковины, мыла тарелки. Дочь с раздражённым видом принялась подкладывать ей новые.
— Чего такая недовольная? — покосилась на неё мать. — Всё из-за Верки с Петькой переживаешь, что ли?
Лена не отвечала.
— Да не переживай ты! Все ж пьяные были вдрызг — вот и полаялись. Завтра проспятся и на трезвую голову помирятся.
— Вера с Петей ни при чём, — отозвалась Лена. — Степан там опять чудит.
— Степан? Что он хочет?
— В ночной клуб ехать хочет. И чтобы я с ним поехала.
— О господи! — покачала головой Егоровна. — Опять на подвиги потянуло! Как что-нибудь спьяну в голову взбредёт! Никита вон нажрался и спать завалился. А этому ночной клуб подавай! Ну и что ты решила? Поедешь?
— Ты что, мам, смеёшься? Какой ночной клуб? Я в жизни там не была и не собираюсь. Тем более я так устала, что еле на ногах стою, — ответила Лена.
— Ну так иди ложись, — посоветовала мать. — Чего мучиться-то? Я тут сама домою.
— Сейчас пойду. Надо ещё Стёпу уложить.
— Ты над ним прямо как над дитятей, — укоризненно произнесла Егоровна. — Сам ляжет — большой мальчик уже.
— Да ведь он может и на улице заснуть, мам, в таком-то состоянии!
— Ничего, не зима. Если и на улице поспит, не замёрзнет.
Лена выглянула в окно, надеясь увидеть сидящего за столом мужа. Его плетёное кресло пустовало.
— Ой, а где он? — забеспокоилась женщина.
— Чего? Нету? — Егоровна тоже подошла к окну, напряжённо всматриваясь в темноту. — Может, спать пошёл?
— Как он мог пойти спать, если он мимо нас не проходил?
— Ну, не знаю… С другого входа зашёл, — предположила мать.
— Зачем? — удивилась Лена.
В тот же миг женщины услышали грохот и, бросив всё, опрометью кинулись на звук. Васильич стоял возле гостевой спальни и барабанил в дверь.