У нас в Заримании
Шрифт:
– Открывай, козел!
– Я не закрывал проход…
– Ну, б…
В зале тихо щелкнуло и белая, сияющая человекоподобная фигура вышла из стены.
Маша замерла с открытым ртом.
Человек вышедший из стены фигуру имел непонятно какого пола, был затянут в эластичную белую кожу и у него не было лица! Вместо лица - гладкая белая поверхность!
– Что это?
– пропищала Маша, в момент потерявшая голос.
– Это…гшарр… - прохрипел эльф.
– Мы погибли…
Опять щелкнуло и на расстояние
Они выходили из стен один за другим, одинаковые, как клоны.
Онемевшая от страха Маша вдруг уперлась спиной в твердое-в черный мерцающий кристалл. Теперь черное сердце подземелий не казалось страшным и опасным!
32.
Николай вместе с Выртом прошелся по берегу реки разглядывая противоположный крутой склон ущелья.
Бурная, глубокая речка омывала скалы, там даже узкой полосы галечного берега не наблюдалось!
Зеленым потребуется сначала как-то реку переплыть, а потом подняться по отвесной скале на высоту пятиэтажного дома. Ни разу никто из гоблинов не альпинист. Веревок нет.
Мелькнула дикая идея: ниже по течению устроить обвал и завалить русло реки, а когда здесь образуется озеро-переправить по нему на бамбуковых плотах всех гоблинов.
Интересно, бамбук имеет плавучесть?
Только не экскаваторов ни взрывчатки у Николая не имелось. Бросать камни вручную?
Сколько лет бросать придется?
А если сделать мост через ущелье?
В самом узком месте двадцать метров, не больше…
– Мне нужна длинная, крепкая веревка.
– Зачем, господин?
– Твои родичи могут вить веревки? Из тряпок, из лиан, из травы, в конце - концов?
– Да, мы плетем веревки…
– Отлично, Вырт! За дело! Принесешь мне длинную и толстую веревку. А я займусь охотой.
– Господин будет охотиться? На кого?
– Если не уберешься, то на тебя!
– рыкнул Николай.
Гоблина как ветром сдуло.
Пройдя дальше по ущелью, парень обнаружил в заводях у берега рыбу. Пестрые форели, то стояли у камней, вытянувшись по течению, то стремительно перемещались, мгновенно исчезая из поля зрения.
Вскоре он убедился, что мечом на форель нечего прицеливаться. Все равно ничего не выйдет. Усталый и голодный он решил вернулся обратно к расщелине, соображая как бы изготовить из бамбука острогу.
Время обеда давно прошло, а он еще и не завтракал!
Запечь форель на углях.…А лучше две.…Услышав собачье рычанье, Николай встрепенулся и вернулся из мира грез в реальность.
Рычала не собака.
На краю обрыва, над ущельем стоял пузатый, зеленокожий, двухметровый монстр с алым ирокезом на макушке и с грубым топором в лапах.
"Откуда взялся этот гопник?"
– Ты кто?
– прорычал монстр, заглушая шум реки.
"Ишь ты! Говорить умеет! Кто я?
Николай показал любопытному монстру средний палец и пошел дальше. Почему-то новый персонаж страха не вызвал. Ну, монстр, ну с топором…Манга какая то…
Рев наверху усилился, а потом удалился.
"Побежал мамочке жаловаться?"
Парень остановился, посмотрел наверх. На краю ущелья уже никого не было.
"Померещилось…"
Он почти дошел до расщелины, ведущей к бамбуковой роще гоблинов, как рычание донеслось до него с новой силой и особенными переливами.
На речной берег из расщелины выкатились три зеленокожих крепыша с алыми чубами на макушке. Завидев Николая они приветственно заревели с новой силой и бросились навстречу. Здоровенные, неказистые каменные топоры в мускулистых ручищах свидетельствовали о том, что новые зеленокожие вряд ли хотят пригласить человека на барбекю и пиво.
"Так это же орки!"
Резво развернувшись, человек бросился бежать обратно к форельным заводям. Фламберг удирать мешал, но бросать его было совсем уж глупо.
Разочарованные орки взвыли как голодные псы.
33.
Тихий эльф сидел у ног Маши, а она вцепилась в его роскошные волосы, как утопающий за соломинку.
"Это кошмарный сон…мне все только сниться…"
– Кольцо, донна…кольцо….
"Кольцо,…какое кольцо,…зачем кольцо…"
Мысли из головы исчезли напрочь. Остались слова, сухие, бесполезные и шершавые как наждак…Время тянулось как жвачка, прилипшая к кроссовке…
Гшарры как по команде сделали шаг вперед и Маша, окончательно потерявшая голову, завизжала.
Так визжали ее праматери в каменном веке, наверное. Когда уставшее за день племя под вечер запихивает в пещеру первой самую голосистую бабу, а та, увидев в родном логове живую и клыкастую, леопардовую кису…ну вы понимаете?
Маша крупная девушка, и легкие в ее груди тоже были не хилые.
От собственного вопля Маша сама немного оглохла. Когда воздух в груди кончился, она закрыла рот ,открыла глаза и не увидела кошмарных гшарров.
– Где они?
– хрипло простонала девушка.
Осторожно убирая от ушей ладони, эльф тихонько вздохнул.
– Ты их испугала. Прости, но мои волосы ….
Маша отдернула руку от шевелюры эльфа и сползла на пол. Ноги ее отказывались держать.
Сидели плечом к плечу. Приходили в себя.
– Они и вправду ушли?
– Истинная правда, донна.
– Как я могла их испугать?
– Твой крик…это что-то…
– Мой крик?
В ушах все еще звенело. Маша откашлялась, потрясла головой, подняла руку. Кольцо на пальце все также мягко светилось и совсем не тускло. Зарядилось? От этого?
Девушка немедленно потерла кольцо о близкую грань гигантского кристалла.