У ночи тысяча глаз
Шрифт:
— Мне кажется, Фредди легко сходится со сверстниками, — заметил Ральф, — к тому же она не особенно довольна теперешней школой.
— Откуда ты знаешь?
Изумлению Этель не было границ, поскольку это действительно было именно так. Что касается школы, то Этель и сама не очень довольна ею.
Этель не знала, что и думать. Фредерика не особенно скрытная девочка. Но чтобы так откровенничать с практически незнакомым человеком! Да и когда только успели.
— Ну и куда же мне пристроить
— Самое простое — спросить обо всем у самой Фредди, — неизменно спокойным голосом предложил Ральф.
— Спросить у Фредди? — переспросила Этель.
— Именно. Ведь речь идет о ее будущем.
Проблема, которую Этель должна решить, очень сложна. Если она откажется от завещанного, она тем самым лишит дочь значительного наследства. А если она со всем согласится, это будет означать для нее необходимость жить с этим человеком в доме, который вызывал у нее такие болезненные воспоминания. Это невыносимо.
— Мне нужно все это хорошо обдумать. — Этель пыталась выиграть время.
— Это справедливо, — согласился Ральф. — Сколько ты пробудешь в Труро?
— Сегодня я должна уехать.
— А где Фредди? В гостинице?
— Нет, она осталась в Лондоне у моей подруги, — слегка смутилась Этель: ей очень не хотелось, чтобы Ральф догадался, у какой именно.
Он внимательно посмотрел на нее и понял ее заминку по-своему.
— У подруги? Или у друга?
— Разве это имеет значение? — уклончиво ответила Этель.
— В принципе — нет, — пожал Ральф плечами, — просто мне хотелось бы знать, не твой ли друг является причиной отказа пожить в Корнуолле в течение шести месяцев?
Этель посмотрела ему в глаза — неужели Ральф может быть так наивен? Разве ему не понятно, что именно из-за него она не хотела оставаться здесь ни минуты сверх необходимого? Но, видимо, это так и было.
— Можно принять твое молчание как знак того, что я угадал? — полушутливый тон Ральфа отнюдь не означал отсутствия настойчивости.
— Конечно. У меня есть друг. Даже несколько, — ответила Этель вызывающе, — разве тебе это не известно? Мужчины просто толпятся вокруг незамужних женщин, которым за тридцать и у которых есть дети! — и, не дав ему продолжить эту тему, сухо добавила: — А теперь, если не возражаешь, я должна ехать.
— Я поеду с тобой, — неожиданно заявил Ральф. — Мне необходимо немедленно поговорить с Фредерикой.
Этель не могла скрыть своего отрицательного отношения к этой идее:
— Что, тебе больше нечем заняться?
— Сегодня — нет. Я взял себе выходной.
— Ты все это заранее спланировал, не так ли? Еще до нашей встречи с поверенным?
— Безусловно, —
Этель тяжело вздохнула. Действительно, у него основательные причины для беспокойства.
«Гнездо чайки» принадлежало его матери, и она могла все оставить в наследство Ральфу, но решила поделить между сыновьями, хотя никаких сомнений не было в том, какого сына она считала лучшим.
Этель не предполагала, что будет так трудно все уладить. На прошлой неделе она необдуманно решила возвратиться в Лондон, и теперь ей пришлось совершить лишнюю поездку; если она теперь не разрешит Ральфу ехать с ней, он может позднее приехать сам, и она не будет знать о его приезде.
На вокзале, несмотря на ее возражения, он доплатил за ее билет, и они поехали в вагоне первого класса. Пассажиров было немного. Этель и Ральф сидели друг против друга, почти не разговаривая. Он читал газету, она — какой-то роман; но вымышленная судьба его героев не могла отвлечь Этель от собственных реальных проблем.
Мысли ее постоянно возвращались к дочери. Как она воспримет то, что ей сообщит Ральф? Какое впечатление на нее произведет возможность получить наследство? Наверное, она будет довольна, что же тут удивительного? Конечно, Фредди привыкла к скромной жизни, но то, что она сможет получить большое состояние, пусть это даже будет через много лет и после смерти ее дяди, который может дожить до ста лет, не может не обрадовать ее.
В час они отправились на ланч в вагон-ресторан. Этель хотела ограничиться бутербродами, но Ральф сделал полный заказ, и она решила, что проще согласиться, чем долго спорить с ним.
— Ты что, не хочешь есть? — спросил Ральф, глядя, как она тычет вилкой в спагетти.
— У меня нет аппетита.
— Поэтому ты такая тощая, — прокомментировал он, отодвигая от себя пустую тарелку.
— Я всегда была худой, — мрачно констатировала Этель.
— Нет, не всегда. — Он осмотрел ее с головы до ног.
Этель почувствовала, как краска заливает ее лицо. Да, когда-то он знал каждую черточку ее тела и по сей день все помнил. Беременность сделала ее женщиной, и, в отличие от Артура, Ральфу нравились ее располневшие бедра и грудь.
— Надеюсь, ты и такая нравишься своему другу, — с улыбкой сказал Ральф.
«Какому другу?» — хотела спросить Этель, но удержалась, чтобы не подыгрывать ему. И какое ему до этого дело!
— Может, поговорим о чем-нибудь другом, — предложила она.