У ночи тысяча глаз
Шрифт:
Он растворил дверь настежь и придержал ее у стены, как бы желая там и припечатать.
— А как насчет того, чтобы промочить горло? Пока буду там, приготовлю коктейли. Чего вы хотите? «Мартини», «Манхэттен», «Куба либре»?
Рид засмеялся. Беззвучным, как у мима смехом, — всего лишь губы, десны, зубы. Пантомима вышла не очень хорошая и тут же перешла в слезливую гримасу, за которой могла последовать маска хныканья, но оно так и не раздалось.
Чувствуя, что в данный момент просто не в силах с этим совладать, Шон быстро отвернулся и сделал вид, что ничего не заметил. По
Пройдя через столовую, где стол сверкал серебром, и похожую на коридор буфетную, он нашел Джин на кухне. Уже одетая к вечеринке, она стояла у одного из столов в наброшенном сверху рабочем халате, принадлежавшем, вероятно, кухарке, и что-то энергично взбивала в чаше. Ее вечернее платье из какого-то серебристого материала заметил, только когда оказался сзади нее.
— Как он? — спросила она.
— Плохо, — ответил он. — Нам предстоит очень тяжелая работа. — Он огляделся. — И все это приготовили вы?
— Основные продукты, полуфабрикаты, которые мне нужны, оставили они. Я предупредила, что хочу в основном все сделать сама. А современные печки — просто чудо. Вы включаете таймер — и все в порядке. Я здесь немного повозилась, и, слава Богу, мне удалось чуть-чуть отвлечься. — Она взяла что-то на палец и попробовала. — Как вам понравилась сервировка стола?
— Простите, я даже не обратил внимания, — признался он.
— Я трудилась над ним более получаса. Свечи или цветы использовать не могла — побоялась, что они станут наводить на всякие мысли…
— У меня мало времени. И надо настроиться на соответствующий лад. Скорее всего, в течение вечера у нас не будет возможности поговорить о тактике. Все должно проходить без сучка и задоринки. Вот так. — Он несколько раз щелкнул пальцами. — Мы не можем дать ему время на раздумья. Легкомыслие и благоглупости, остроты и шутки, все на самом высоком уровне — как с вашей, так и с моей стороны.
— Да знаю, все знаю, — сказала она, мучительно прикусив губу и на мгновение закрыв глаза.
— Справитесь? Это очень важно. Понимаете, срок все ближе и ближе. Он сейчас гораздо ближе, чем за обедом вчера вечером. К завтрашнему дню проклятие будет снято. Давайте надеяться, что он у нас уже начнет приходить в себя. Сегодняшняя трапеза очень важна. Она может выйти ужасной, а может…
— А вы уверены, что мы не переигрываем? Придавая ей такое значение, невольно подчеркиваем, что это последняя трапеза перед…
— Все равно он помнит о предсказании. Если нам и удастся изгнать из его головы мысль о нем, так только с помощью подобных уловок. Не забывайте, мы боремся против смерти, против самой смерти, которая засела в нем. Попробуйте, Джин, ну пожалуйста. Вы обещаете?
Она молча кивнула. Шон испугался, что она сейчас расплачется, глаза у нее подозрительно увлажнились.
— Сейчас пойду и приготовлю несколько коктейлей. Думаю, нам с вами надо выпить чего-нибудь покрепче, прежде чем я поднимусь наверх и приведу его. Право, без куражу не обойтись.
— Прежде чем уйти, спуститесь
— Нет, — откровенно признался он.
— Ну, в таком случае запомните. Поищите там открытый ящик. Увидите на нем надпись: «Veuve Clicquot. 1928. Fine champagne». [6]
6
«Вдова Клико. 1928. Отменное шампанское»
— Фин?
— Оно пишется как наше «файн». Принесите бутылки три.
— Три?! Не многовато ли?
— Нет, оно очень легкое. Если и можно развеселиться, так только с помощью этого средства.
Он дошел до дверей, потом вернулся:
— У него есть любимые пластинки? Хочу поставить их на пианолу, чтобы…
— В последнее время он все заводил «Танец смерти» Сен-Санса, но вчера я выбросила эту пластинку. Тут надо поосторожней. Какую-нибудь танцевальную музыку для нас с вами, так безопаснее. Потому что любое, что ему слишком нравится, тут же наводит на мысль, что он этого больше никогда не услышит, что он расстается с ним навсегда. И тогда все наши старания окажутся напрасными.
Шон снова заглянул к ней после того, как наполнил шейкер, принес шампанское и поставил бутылки в ведерко со льдом.
— Все готово? Пошел за ним.
— Ваш галстук…
— Ах да. Совсем забыл. Пустяки, всего лишь уловка. Я один из тех редких парней, которые умеют завязывать галстук-бабочку.
— Все равно я вам помогу.
Их лица на мгновение оказались совсем рядом.
Она сделала шаг назад, с одобрением на него посмотрела.
— А я-то как? Выгляжу нормально? — спросила Джин без всякого кокетства, озабоченно и мучительно.
— Выглядите так, как вам и следует выглядеть, готовясь к такому делу. Вот, выпейте-ка. Практически без воды. Придаст уверенности.
Она посмотрела на стакан. Потом подняла его и, чокнувшись с Шоном, произнесла:
— За наш успех.
— За наш успех, — согласился он.
Они поставили стаканы.
— Том, не поймите меня неправильно. Поцелуйте меня, пожалуйста. Мне непременно нужно, чтобы, прежде чем все начнется, кто-то меня поцеловал. Это придаст мне смелости. А тут никого больше нет. Его попросить я не могу. А мне непременно нужно, чтобы меня поцеловал кто-то, кто сильнее, увереннее меня.
— Хотел бы я быть сильнее, — мягко сказал он.
Соприкоснулись только их губы.
— За предстоящую работу, — пробормотала она.
— За предстоящую работу, — повторил он.
Она открыла глаза. Они стали чуточку светлее. И улыбнулась она просто и искренне:
— А теперь приведите его.
Джин ждала их в столовой, уже без кухонного халата. Она была стройной и ослепительно красивой в нарядном серебристом платье с темно-красными вельветовыми бантами на плече и бедре. Она улыбалась одной из улыбок Шона, только гораздо лучше, теплее и мягче, чем когда-либо получалось у него.