У ночи тысяча глаз
Шрифт:
Я бросила взгляд на отца, сидевшего во главе стола, чтобы он подтвердил мои слова. Так ведут себя сообщники.
В этот момент передо мной ставили на стол тарелку с супом, рука, державшая ее, дрогнула, и капля пролившегося бульона попала мне на платье; я почувствовала, как она обожгла меня, мгновенно просочившись сквозь легкую ткань.
Ответом моему укоризненному взгляду было вспыхнувшее лицо не успевшей выпрямиться служанки и оказавшееся в тот миг рядом с моим. Возможно, уместней было не обратить внимания на столь тривиальную промашку, но я не совладала
Разговор тем временем продолжался, и я поспешила включиться в него.
— Для полета дата действительно не очень подходящая, — сказала я. — Ну а для концерта? — И тут услышала взволнованный голос у себя над ухом:
— Простите, мисс.
— Ничего страшного, — бросила я, не взглянув на служанку, и продолжала беседу: — Отец только делает вид, что поездки ему ужасно надоели, но я-то знаю — втайне радуется им.
— Уж это точно, — с притворным сожалением отозвался он. — И ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем бритье в полете, особенно в тот момент, когда самолет попадает в воздушную яму. Вот где испытываешь настоящее наслаждение: подносишь бритву к виску, а лицо твое вдруг уходит вниз.
И в таком духе протекал весь разговор. Пятнышко, оставленное бульоном, уже высохло. А через час я бы о нем скорее всего забыла, но мне о нем напомнили, запечатлели, так сказать, в моем сознании.
Как только гости разошлись, я сразу же поднялась к себе и первым делом освободилась от своего наряда. Надев шерстяной халат, прилегла на кровать с книгой, как вдруг раздался стук в дверь и появилась та самая служанка.
Я даже не сразу сообразила, где могла ее видеть; сейчас она была в пальто из шотландки и в надвинутой на лоб шляпке.
— Что у вас?
— Могу я поговорить с вами, мисс?
— Что за вопрос! Но почему вы все еще здесь? На часах почти двенадцать.
— Знаю, мисс. Осталась специально, чтобы сказать вам, как сожалею о случившемся. — Она подошла к моему белому платью, небрежно брошенному на спинку стула, — я никогда особенно не слежу за вещами, — и склонилась над ним, выискивая пятно. — Надеюсь, вы простите меня, мисс. Самой мне себя точно не простить.
Я могу не обратить внимания, если меня окатят с головы до ног, но терпеть не могу, когда меня чистят щеткой. А именно это она, на мой взгляд, и пыталась сейчас делать, пусть всего лишь на словах.
— Не надо трагедий по пустякам, Эйлин, — запротестовала я. — Не хватало еще, чтобы вы из-за меня лишились сна. Да к тому же в этом платье я похожа на русский кулич. Не хватало только его окропить.
Она, однако, почему-то не уходила. У меня уже устала рука держать палец на странице томика Хемингуэя.
— Мисс Джин, я не о самом случае, а о том, что его вызвало. Вообще-то рука у меня твердая.
— Нет правил без исключений. И давайте на сем закончим.
Не тут-то было. Нет, вероятно, ничего отвратительней настойчивости кротких. Или, точнее, кажущихся таковыми.
— Я об авиарейсе.
— Каком еще авиарейсе?
— Которым полетит мистер Рид, мисс. Он сказал, что летит
До меня как-то не сразу дошло, что именно она имеет в виду. Я закрыла книгу и вопросительно посмотрела на нее:
— Вы имеете в виду тринадцатое число? Господи Боже мой, Эйлин, пора бы вам наконец повзрослеть.
Она покачала головой:
— Не то, мисс. Не в числе дело. Оно всего лишь номер.
— Спасибо, что напомнили, — съязвила я.
— Но этот самый самолет, который вылетает обратным рейсом… — Она заметила, что я насмешливо смотрю на нее. — Знаю, что не мое дело…
— Нет-нет, продолжайте, — спокойно разрешила я. — Даже интересно.
Она нервно ломала руки, подыскивая нужные слова:
— Не надо ему лететь этим самолетом. Можно ведь вылететь позже и позже вернуться.
— Понятно, — сухо заключила я. — Вам все известно заранее?
— Не надо ему лететь этим рейсом, — как бы оправдываясь, повторила она. — Отговорите его, мисс Джин. Не к добру, уверяю вас. Если он вылетит завтра…
— То?..
— Оттуда ему придется лететь в понедельник вечером.
— Ну и что?
Последние слова она произнесла через силу, как будто и не сказать боялась, и еще больше боялась говорить.
— Этот самолет… Обратный рейс на восток… С ним может случиться неладное.
— Да что вы? — снова съязвила я. — Теперь о подобных вещах бывает известно заранее?
— Нет, мисс, не бывает, — потупилась она. — Вы же знаете, что не бывает.
— Послушайте, Эйлин, я не против того, чтобы вы там у себя пропустили иногда рюмку-другую, но решительно против того, чтобы вы после этого заявлялись сюда и начинали доказывать сомнительную пользу выпивок.
— Бог с вами, мисс, я ведь совсем не пью, — еле слышно пробормотала девушка.
Взглянув на нее, я тут же поняла, что она и в самом деле не пьет. У нее было болезненно-бледное худое лицо и сухопарое тело. Такую свалил бы и один глоток.
— Вы когда-нибудь слышали о Кассандре, [2] Эйлин? — сказала я чуть мягче. — Не думаю, чтобы она кому-нибудь нравилась. Вы ведь не хотите походить на нее, правда? Ходите тут, пугаете людей. Вас станут избегать, вы знаете?
2
Кассандра — в греческой мифологии дочь царя Трои Приама и Гекубы, наделенная даром предвидения.
Она уже, кажется, начала раскаиваться в том, что завела разговор.
— Простите, мисс, — заторопилась она. — Во всяком случае, докучать вам я не собиралась… — И уже на пути к выходу бросила: — Предостережение идет не от меня, мисс. От моих знакомых.
— Понятно. Выходит, они занимаются предсказаниями. Ну что ж, поблагодарите их от моего имени и скажите, что в подобной помощи я не нуждаюсь.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, как будто я произнесла какое-то богохульство.