У папы дома
Шрифт:
Роберт: Не усугубляй.
Паула(Роберту): А ты что, чеснок не ешь?
Роберт: Почему, я попробовал немного.
Петрика: Бери, блин, кто тебя в такой час целовать-то будет?
Миа: Не скажи. Для некоторых, может, ночь только начинается.
Роберт: У меня от него изжога.
Петрика: А ты чего? Не голодная что ли?
Миа: Я уже поела. До
Петрика: А вот это маленькое крылышко я приберег специально для тебя. Ну, скушай за меня.
Миа: Ты что, не слышал? Не хочу я. (Роберту) Петрика очень много о тебе рассказывал.
Роберт: Представляю, чего он тут наговорил.
Миа: Что ты, он о тебе только хорошее.
Петрика: Ну че, бывает, и прихвастну тобой, чем мне еще-то хвастаться? Да вы накладывайте, че тарелки пустыми держать.
Паула: О Роберте все говорят только самое хорошее.
Миа(Пауле): А ты все одна? Мне Петрика вроде бы говорил, что ты одна живешь.
Паула: А что поделать?
Миа: И не страшно?
Паула: Привыкла. Поначалу было жутко, особенно зимой. А с тех пор, как в магазине работаю, сплю, как убитая. Двенадцать часов на ногах… уже и не помню, когда телевизор в последний раз включала. Приду домой — если есть, что поесть, поем. А нет — и не надо. И сплю как убитая.
Миа: Тяжело тебе.
Паула: Да я не жалуюсь.
Миа: И о тебе Петрика тоже много хорошего рассказывал.
Паула: Да?
Миа: А что это тебя удивляет?
Паула: Да ничего. С чего бы ему обо мне плохое рассказывать?
Петрика: А ну-ка, Роби, давай теперь по твоим достижениям. Так че за книжку ты там написал?
Роберт: Поэтический сборник.
Петрика(убито): В рот те ноги.
Роберт: Я серьезно.
Петрика: Тогда, Робик, расскажи нам стихотворение. Просвяти, так сказать, пока мы живы.
Роберт: Ладно тебе.
Миа: И как она называется?
Роберт: «Д'oма».
Петрика: Серьезно?
Роберт: Честно говоря, мне и самому название как-то не очень.
Петрика: Вот если б я книжку написал, я б ее «Как убежать из дома» назвал. Ух… Особенно после того, как малая родилась.
Миа: Ты б написал… Мы бы написали, с тобой вдвоем.
Все смеются.
Паула:
Петрика: Не, я тебе не верю.
Миа: Когда?
Паула(расхрабрившись): Не сейчас, давно уже. Правда, это не целое стихотворение, а только четверостишие. «Иду с закрытыми глазами, ищу тропинку к сердцу твоему. Иду, сама того не зная, что в сердце дверь твое закрыта…»
Роберт: Интересно.
Паула: Это я о тебе написала. Давно. И не помню уже, когда…
Роберт: Постой-ка, да, да, да…
Петрика: Вишь ты, сколько у него в голове. Пока еще вспомнит. Эй, а ты ей что, стихов не писал, че ли?
Роберт: Нет.
Петрика: Это почему? Че-то как-то некрасиво с твоей стороны.
Миа: Налей-ка мне.
Петрика: Оп-па. Ты уверена?
Миа: А что? Имею я право хоть раз в жизни расслабиться? Наливай- наливай. Я, может, вам и спою еще.
Петрика наполняет ей стакан.
Петрика: Не, Роба, ты не прав. Девушка тебе стих посвятила, а ты ей шиш. А ну-ка, давай, зарифмуй ей пару слов. Давай-давай. Ты ж поэт.
Миа: Солений принести?
Роберт: Я больше не хочу. Благодарю за угощение, всё было просто замечательно. Миа, ты настоящая мастерица…
Миа: По жарке цыплят.
Петрика: Да. Моя стихов не пишет.
Миа: И по воспитанию детей. Ну, за удачу. Хорошо, что пришли, надеюсь, не в последний раз. Заходите еще. Глядишь, и Петрика станет чаще дома бывать.
Петрика: Не понял.
Петрика смотрит в упор на Мию.
Миа (улыбаясь): Вытри рот, а то измазался весь. (Пауле) Очень красивое стихотворение.
Паула: Тебе понравилось?
Миа: Ну что я в этом понимаю.
Петрика: Действительно, красивое. И мне понравилось.
Роберт: Оно проникает. Волнует. В поэзии это самое главное, чтобы волновало.
Паула: Лгунишка.
Роберт: Настоящая поэзия, она западает прямо в душу, а твои стихи, они мне прямо вот сюда (показывает на сердце) упали.
Паула целует его в щеку.