У последней черты
Шрифт:
— Это просто смешно, — усмехнулся Чиун. — Меня очень мало волнует, что и как с тобой происходит.
— Да, — продолжал Римо. — Ты все подстроил! Специально замедлил сердечный ритм и снизил давление. Остальное было обыкновенным
— Ерунда! — рассердился Чиун. — Правда состоит в том, что ты настолько неуклюж и некрасив, что жители селения ни за что не воспримут тебя как нового Мастера Синанджу. Из-за того, что ты белый, как бледный лоскут свиного уха, я даже умереть не могу спокойно!
— Ты, Чиун, мошенник. Это все было разыграно с единственной целью заставить меня вернуться сюда и увлечься Синанджу настолько, чтобы сам Шива оказался надо мной не властен.
— Есть вещи похуже, — объявил Чиун и махнул в сторону дороги.
Римо повернулся и увидел Ма Ли. Она тоже его заметила и побежала. Лицо ее, свободное от вуали, излучало радость.
— Кажется, я на ней женюсь, — сказал Римо. — Плевать на приданое.
— Она такая же некрасивая, как ты, но сердце у нее доброе, — смирился наконец Чиун. — Я не говорил тебе, что раз Смит нарушил наше соглашение, то последний гонорар подлежит возврату? Я забыл ему об этом сказать, а
— Не волнуйся, что-нибудь придумаешь, — сказал Римо.
Чиун щелкнул пальцами.
— Конечно. Я не собираюсь выкидывать в море отличные слитки первосортного золота только потому, что оно не принадлежит мне! Я сделаю вот что: пусть это будет приданым Ма Ли. Только никому в селении не говори!
Им всем захочется получить кусочек, а сокровища Синанджу — это вам не банк. — Он сделал жест в сторону девушки. Та была уже совсем близко. — Иди к ней, — сказал Чиун. — Я же, как и подобает отцу жениха, займусь приготовлениями к свадьбе.
Римо повернулся к Мастеру Синанджу и отвесил низкий поклон.
— Ты неисправимый старый обманщик!
— А ты — будущий Мастер Синанджу, в чьи руки я когда-нибудь вручу мое селение и мое доброе имя, — ответил Чиун и тоже поклонился, чтобы Римо не заметил довольную улыбку на его испещренном морщинами лице.
И тогда Римо бросился бегом навстречу своей невесте, чтобы обнять ее, а над черными скалами Синанджу воссиял новый рассвет, ярче которого селение не видело за всю свою историю.