У Пяти ручьев

Кораблев Евгений

Он снова взялся за бинокль под общий смех.

– Странно, – сказал он, вдруг бледнея. – Вот странно! Ребята!

– Что?

– Мы пришли от Кликун-Камня?

– Да.

– И он на юге?

– Конечно.

– Нет, вот он, – сказал удивленно Федька, указывая биноклем по направлению, куда глядел.

– В-решь? – вскричал дед.

Ребята по очереди смотрели в бинокль на север, по течению реки, и убеждались, что Федька прав. Кликун-Камень стоял там.

– Что за черт! – смущенно бормотал Андрей. Дело выходило еще запутанней.

Тошка выхватил бинокль. Он долго вглядывался в него,

потом с улыбкой посмотрел на всех.

– Ребята! Это другой Камень!

– Где? – спросил дед вдруг задрожавшим голосом.

Тошка отдал ему бинокль, запрыгавший в руках страшно взволновавшегося старика.

Ребята не понимали, почему дед так нервничает.

Вдруг старик с глухим нечленораздельным звуком опустил бинокль и дико посмотрел на ребят.

– Ну, что увидал? Что там?

– Ох, грех тяжкий! – со стоном только и мог выговорить он, опускаясь в изнеможении на землю.

– Что с тобой?

Старик не сразу ответил. Потом, собравшись с силами, простонал:

– Обознался даве я. Кликун-Камень-то... настоящий... тот. – Он указал на север.

Да, это, можно сказать, была ошибочка! Не обознайся дед, все, вероятно, сложилось бы по-другому. И досадно было и смешно над стариком, обманутым в третий раз, и положение слишком серьезно.

Устроили совещание. Вся местность была опустошена пожаром, верст на 20-30. Пожарище уходило и дальше по реке, куда хватал глаз. Единственное пощаженное место, видное в бинокль, находилось около нового Кликун-Камня. Если Ян, Пимка и Крак могли спастись, – если, конечно, только они догадались идти на север, – одно это и могло быть для них последним убежищем. Но, конечно, это только одна фантазия! Прежде всего никто не смог бы, кроме Крака и Мишки, успеть перемахнуть это расстояние в лесу, охваченном огнем. Они или бежали на юг или погибли.

Тем не менее на всякий случай ребята решили сделать безнадежную попытку осмотреть это единственно уцелевшее место.

Обстановка сама диктовала им план действий: посмотреть этот кусочек сохранившегося леса, взглянуть немного кругом на пожарище... Кстати, удовлетворить и деда, хотя после обрушившегося несчастья – потери Яна, Пимки, Крака и Мишки, – дед как-то совсем раскис и почти утратил интерес ко всему. Ребята даже надеялись, что если около нового Кликуна окажется то заветное место, может быть, это несколько старика подбодрит. А потом – в обратный путь. Лето пролетело незаметно, стоял уже июль. Прошло уже около двух недель, как утеряли Яна и Пимку, и искать их было негде.

С отчаянием в сердце приняли ребята это решение, продиктованное суровой необходимостью. Много тяжелых вопросов давило и пугало их. Неизвестно еще и то, как они доберутся до дому без проводника, с ослабевшим дедом и измученными оленями. Расстояние в несколько сот верст надо было успеть сделать до зимы.

Прежде чем выступить в поход всем к Кликун-Камню, ребята сделали на другой и на третий дни обход ближайшего района пожарища, и с ужасом убедились, что искать здесь можно было только кости. Но за эти два обхода они ничего не нашли. Не нашли они также и никаких следов шайки.

Наконец, все было готово, и на четвертые сутки караван оставил гостеприимный остров.

Идти тарниками, пробираясь между поваленными

деревьями и едва стоявшими, ежеминутно готовыми рухнуть и задавить, было чрезвычайно трудно и опасно. Расстояние в 30 верст до Кликун-Камня караван шел два дня.

На третий, около полудня, когда они приблизились к уцелевшему лесу, неожиданно над головами вдруг раздалось знакомое:

– Кар-р-р!

И неизвестно откуда взявшееся, какое-то существо комком перьев налетело на Гришука, на деда, на Тошку.

Это был Крак. С опаленными крыльями, весь взъерошенный, точно с похмелья, с оплешивевшей, вылинявшей головой, но живой и точно взбесившийся, он кидался от одного к другому, клевался, щипался, дыбил перья.

Ребята кинулись угощать уцелевшего от пожара разбойника, кто чем мог. Он все жадно забирал в рот, но сейчас же складывал около себя, накрывая лапой, хохлился и начинал свое торжественно-радостное:

– Кар-р! Кар-р!

От радости он не мог даже есть.

Ребята ликовали.

– Добрая примета! – радовался дед. – Другие бы так же вернулись!

В этот вечер, впервые за последние дни, все уснули с сознанием какой-то большой неожиданной радости.

X. Тайна вогульских лесов

Проникнуть к Кликун-Камню с берега, на первый взгляд, было невозможно не только конному, но и пешему. Даже в этой дикой местности это была какая-то особо глухая, первобытная чаща. Пожар по непонятной причине обошел ее.

Сюда, казалось, никогда не ступала нога человеческая.

Стеной стояла перед ребятами дремучая и мрачная еловая заросль. Ветви старых деревьев плотно переплелись между собою, и не было возможности проникнуть за эту стену. Ни одной тропочки, какие делают дикие лесные звери, которая вела бы внутрь чащи...

Какие тайны скрыты за этой стеной? Что там? Что заставляет Крака с неистовым торжествующим криком носиться взад и вперед? Так бывало, когда он находил в лесу кости.

Пещера древних людей? Берлога медведя? Или трупы несчастных Яна и Пимки?.. Но фантазия в ужасе пятилась от такого предположения. Нет! Если они не спаслись, их кости сгорели бы в этом ужасном пожарище. И Крак вел бы себя иначе. Но, во всяком случае, прежде чем уходить, надо было заглянуть туда.

Кругом все было завалено древним буреломником. Ребятам пришлось стать на четвереньки. Они поползли по земле под навесом елей. Низкие еловые ветви, лохматые и поросшие мхом, загораживали им дорогу. За ними преградили путь огромные вывороты. Гигантские деревья, вывороченные бурей вместе с корнями, походили на лесных чудовищ, залегших в чаще сторожить вход в эти заповедные дебри.

Воображение невольно разыгрывалось. Казалось, это вход в какое-то древнее таинственное святилище, куда запрещен доступ человеку.

Что было там – неизвестно. Но вход сюда, правда, был запрещен.

Раздался отчаянный крик Федьки. Несчастный напоролся на тайный самострел. Он с маху, как полз, глубоко наколол плечо на стрелу. К счастью, древний самострел полусгнил и не действовал. Федька, собственно, сам ранил себя и больше вскрикнул от испуга, чем от боли.

Ребята перевязали его и осмотрели когда-то страшное орудие.