У рассвета цвет заката.Книга 1

Арина Ирина

Да, именно так. «Следующую партию осушим, утилизуем разом. Ничего страшного, мороз, не завоняются», если дословно.

На высказывание киллитенского ученого реагировать было уже можно. И даже показательно. Но без перебора, без причитаний и заламывания рук. Просто взглянуть, быстро отвернуться, вздохнуть и какое-то время молчать. Их так и не убрали. Три женских тела. Молодые, не старше тридцати. Белые, словно восковые. С застывшим в глазах отражением серого неба. С не вытащенными из шейных артерий трубочками,

Я не видела ни их глаз, ни трубочек, вампиры называли их коктейльными соломинками. Далеко не разглядеть. Не видела сейчас, но видела десятки раз раньше. Не только здесь.

До войны

Тугдолант отправлял в Вимптлех донорскую кровь по договору о неприкосновенности своих граждан. Договор продлевался уже шестым императором, со стороны Тугдоланта соблюдался неукоснительно, со стороны Вимптлеха время от времени незначительно нарушался, но в целом работал исправно. С Киллитенсом существовал аналогичный договор, нарушаемый регулярно обеими сторонами, одинаково закрывающими глаза на нарушения. С Краетолом договор отличался, им за кровь вампиры щедро платили при условии, что взята она будет непосредственно ими и непременно у гномок, кровь гномов неживых не привлекала. С орками никто ни о чем не договаривался, вампиры не держали их за разумных, зеленокожие терпеть не могли «недодохших». С начала войны все договоры были забыты. На оккупированных Киллитенсом территориях Тугдоланта граждане Вимптлеха чувствовали себя хозяевами, а местных жителей полагали кормом.

— Ивайтищ варгенсо орк? Кип кигрих финьтхейнер Сурдив теллен имморсиц пойдист мисвинх? Чвис улитгх дийчел?

Теперь вампирского порталолога интересовало зачем нам орк, вынес ли командующий Сурдив приговор тому контейнеру, что привязан к лошади, и не согласится ли отдать его им. Это снова нужно было понять весьма приблизительно и совсем не приблизительно взволноваться за зеленокожую, мало ли что взбредет в голову генералу. За Льянса в этом отношении можно было не переживать, стать «кормом» ему точно не грозило.

С магически одаренными неживые вообще старались не связываться, демографический взрыв Вимптлеху не требовался, им вполне хватало имеющихся особей. С обыкновенными людьми ничего такого не намечалось, они уходили за Грань или превращались в безразличные ко всему тела, если их не выпивали полностью, маги же перерождались в неживых. С айшами, по слухам, было совсем сложно. Перерождались они в вампиров, как положено, только обстоятельству этому не радовались и своих перерождателей рвались не отблагодарить, а убить на месте вместе со всеми соплеменниками, попавшими под уже холодную руку. Мало того, вампиры, вкусившие крови айш, теряли разум и садились на жесткую диету, с какой не слезали, пока не развоплощались от истощения. Но это были слухи, неизвестно насколько проверенные, а вот то, что за попытку попробовать на вкус айшу князь Гундцет фен Кесмик лично развоплощал своих подданых без малейших раздумий, относилось к слухам проверенным и достоверным.

Так что в этом отношении Райнар мог чувствовать себя в безопасности, хотя в целом в его положении само слово «безопасность» звучало издевательски. И риск другого плана для Льянса сохранялся. Подошел бы вампир к нему поближе, вопрос отпал бы сам собой, магию неживые определяли безошибочно. И скорее всего еще подойдет, этот или другой, неважно. Сурдив не упустит возможности проверить часть легенды прежде, чем доберемся до города и детекторов. Существенно для Райна ничего не изменится, существенно изменить все мог бы побег, но ни одного шанса на его успешность я не видела. А здесь не видела в удесятеренном варианте, бежать на глазах осоровцев и охранного батальона, с вытянутым антикриониловыми браслетами резервом… Очень напоминало построенную однажды для меня модель вероятности, только был в ней тогда не Райнар.

Вспоминать об этом не стоило. Нельзя было вспоминать. Совсем нельзя. Категорически. Если только о том, какие ошибки я совершила и какой урок извлекла из того урока.

Главный. Я не имела права на провал, следовательно, не имела права на нервный срыв, а он приближался. Туманом в глазах, слезы всегда похожи на туман, даже не всегда понимаешь, что плачешь. Звоном в ушах, тонким и мелодичным, словно звенит ветер над водой, над тонким льдом, укрывшим воду озера. Сгустившимся воздухом, пока не очень, но еще немного и станет тяжело дышать, а пока только мешает двигаться, всем мешает, все стали какими-то замедленными… И это было нелогично. Нервный срыв намечался у меня, и у остальных не было ни малейших причин обретать заторможенность. А я при всех переживаниях последних дней все же не дошла еще до стадии галлюцинаций… не должна была дойти. Тем не менее они были. Никакого другого объяснения двух полупрозрачных фигур мне в голову не приходило. Это тоже не укладывалось в логические рамки и требовало детального рассмотрения. По возможности. Нервный срыв, пошедший не по правилам, временно откладывался.

Фигуры шли от середины озера к берегу, совсем как обычные люди, если забыть, что лед здесь всегда тонкий и выдержать человеческий вес не может. Их выдерживал, они шли и все больше становились похожи на людей, прозрачность свою не утрачивали, но заполняли ее красками и звуками.

— Мандрагора ползучая! — не то восхищенно, не то возмущенно сообщила фигура парня с огненно-рыжими волосами.

— Абсолютная не прелесть, — явно сердито согласилась крайне похожая на него зеленоволосая девичья фигура. — У Шана все выглядело не настолько паршиво.

— Мягко говоря, — подтвердил парень. — А говоря нормально это полный…

«Нормально» в его исполнении вылилось в набор слов, далекий от употребления в высшем обществе, но близкий к используемому Манжуром, и неизвестный в Мелонте «критлиц», порой проскакивающий у Андуаша в этом наборе присутствовал. И еще что-то, неуловимое и невозможно притягательное присутствовало. Не в ругательствах. В них самих, огненно-рыжем парне и зеленоволосой девушке. Что-то, казавшееся очень близким, знакомым и теплым, как детские воспоминания о маминых руках и папиной улыбке, и снисходительной, но не обидной «малявке» Лефлана. Именно детские. Те, к которым не успело примешаться никаких сомнений, что счастье вечно и ничто не сможет его разрушить. А еще то, чего я когда-то ждала от Храма рассвета. И от Храма Всевидящих. И от Храма ушедших. Там этого не было, ни в одном из Храмов. А в этих двоих не было ни капли храмовой вычурности, помпезности и показной возвышенности. Они были обыкновенными, не считая прозрачности. И совершенно необыкновенными, совсем не из-за прозрачности.

— Виртуоз, — оценила девушка выступление огненно-рыжего. — Мар как-то спрашивала, вы во всех воплощениях такие вежливые или только в Аршанском.

— Что ответила? — заинтересовался тот.

— Ничего. Как я могла разгласить настолько секретную информацию?

— Как сейчас? — предположил парень.

— Сейчас ты всех от восприятия нас отключил. Кстати, как? У меня не получается.

— Самое время и место потренироваться. Ты отсутствием мозгов от Мар заразилась или решила лишнюю тяжесть не тащить? Ищи звездного, пока нам очередной залет не впаяли.

Они прошли мимо меня. Наверное, стоило окликнуть, показать, что я их слышу и вижу, но въевшаяся за годы привычка не проявлять себя без крайней необходимости сработала безупречно. Я лишь проводила их глазами. Заодно отметила, что все остальные на берегу окончательно замедлились, практически до полной обездвиженности. И это был шанс для Райна. Был бы шанс, если он…

— Фар!

То, откуда донесся голос девушки, объясняло его тон. Примерно там лежали тела выпитых вампирами женщин. Парень это подтвердил, вновь крепко высказавшись смесью знакомых и незнакомых выражений.