У рассвета цвет заката.Книга 1

Арина Ирина

— Остановимся на том, что я подожду пока отрубишься. До этого можешь совершенно спокойно расслабиться. Не сразу, ракед смою, тогда.

— Двадцатидольного у тебя нет?

— Откуда?

И был бы, не сказала. Ракед уникален по своим свойствам. В натуральной консистенции капля его сока разъедает плоть до костей в считанные секунды. В разведенном состоянии эффект становится обратным. Одна доля ракеда на двадцать долей воды заживляет любые раны в те же секунды. В пропорции один к ста создает пленку, не дающую ранам закрыться. И во всех вариантах

причиняет дикую боль. Стодольную еще можно слегка снять анестетиком, двадцатидольную концентрацию без стимуляторов не используют, не выдерживает человеческое сердце болевого шока.

До показательного выхода к «нюхачам» я успела промыть только ссадины на лице и захлесты на плечах. К моему возвращению Райн лежал. Подозреваю, решающую роль сыграл не здравый смысл и не мои сомнительной убедительности аргументы, а нежелание показать, насколько ему плохо. Терпел, стискивал в кулаках края одеяла, ругался сквозь зубы, заглушая руганью неудержанный стон. Запасов корпии и клейких бинтов едва хватило на перевязку, а заживляющей мази только на самые глубокие повреждения. Завтра это все нужно повторить. Вопрос: чем? А если выявятся еще и проблемы с внутренними органами… И анестетика всего шесть таблеток, суточная доза. Ненавижу Киллитенс!

На матрас Райнар перебрался сам, пока я очередной раз выходила. Матрас приволокла Ылха, без просьб, и утащила одеяло, промокшее, пропитавшееся кровью, и новый быргзыд-чай принесла. Обоим. Я бы не отказалась от чая покрепче, но гонять зеленокожую не стала. Устроилась у стены, грела руки о горячую кружку, смотрела, как Ылха помогает пить Райну. Нужно было пойти переодеться, проверить, что из продуктов имеется в наличии и подойдет Льянсу на ближайшие пару дней, неведомым образом решить вопросы с медикаментами и одеждой… Хотелось сидеть, не двигаясь, и ни о чем не думать.

— Райнар, имей совесть, она за тебя переживала, ответь ей.

Ылха как раз рассказывала о своих волнениях и радости, что прощальную песню петь не надо. Песню, кстати, спеть ей придется. Если наблюдение восстановят, второй отдел со своими «следилками» в этой комнате точно не нужен. Чем дольше, тем лучше. Отблагодарить бы как-то зеленокожую за такой подарок.

— Райн!

— Райнар.

— Меня ты поправить можешь, а ей ответить… Стоп! — Ылхино «Рын забыл» и молчание Льянса удивительно хорошо соединялись. И не только они. — Ты ее не понимаешь?

— Нет.

— Амулету не хватает магии или амулета нет?

— Амулета нет. Сжег. Это для тебя тоже новость?

Отвечал Райнар нехотя и с вызовом, словно вызовом прикрывал нежелание отвечать, как прикрывал ругательствами стон. Было что-то неправильное… и не было. Как не было у него поводов мне доверять. Вынужденные обстоятельства, безвыходность, ничего более.

— На детекторах?

— Нет.

— Не стал рисковать?

— Нет.

— Мне из тебя каждое слово вытягивать? Нормально ответить не можешь?

— Вытягивай, у тебя хорошо получается. Отлично. Не нормально

ответить не могу. Они знали про амулет. Твоя работа?

А вот это не вписывалось никуда. И было весьма паршиво.

— Нет, не моя. Кто знал?

— Белобрысый хмырь в очках. Представиться не пожелал. Явился с набором инструментов для извлечения.

— Хлит…

— Да неужели?!! Эргон, может, хватит? О нем не знал никто, кроме тебя.

Белобрысый хмырь в очках был понятен, один такой, Ситдюх, глава исследовательского отдела. И «привилегия» Льянса понятна. Отыгрались за уничтоженную под самым носом сверхценную разработку, снимающую лингвобарьеры и синусоидально увеличивающую потенциал. Непонятна была их осведомленность. Хотя…

— И кто-то, кто слил информацию о тебе. От звания и должности до места рождения.

— Место рождения тебе известно, а звание и должность… Хлит его… Сам не понимаю.

— Чего не понимаешь? Что их я знать не могла? Это трудно не понять.

— От кого пришла эта деза.

— Дезинформация?

— Полная. Слушай, завязывай играть. Знаешь же… Хлит, Вайралада, а хозяев своих расстраивать не захотела? Столько радости было, что полковника взяли, а я всего лишь лейтенант и к штабу отношения не имею. Какое разочарование, да?

Его язвительность я пропустила, не до нее. Происходило что-то странное, что ни в одни логические рамки не укладывалось и требовало хоть какой-то ясности.

— Я сейчас выйду, вернусь и ты объяснишь, что я знаю.

Как назло, «нюхачей» разобрало показать собственную значимость и меня они минут пять не замечали, так увлеклись изучением фонарного столба. Возможно, не замечали бы дольше, не привлеки я их внимание открытым окном. Тут же заметили. Идея, кстати, была не очень. Еще несколько минут мы решали возбраняется мне или нет проветривать помещение. Пришли к выводу, что возбраняется не проветривать и окно должно остаться открытым. Хлитово, но… Все равно собиралась.

— Ылха, спой.

— Рына не убьют. Другую спою, веселую.

Отличий веселой песни от прощальной мой слух не улавливал. То ли у зеленокожей они выходили на один манер, то ли разница была постижима лишь оркам. Дверь этот вой приглушала не слишком, зато открытое окно не приглушало вовсе, пела Ылха на лестнице. Надеюсь, «нюхачи» концертом остались крайне недовольны.

— Театра было мало, ты добавила цирк? На инструктаж бегала?

— Райн, давай объявим перемирие и попробуем разобраться.

— Уже пробовали. Хлитово получилось.

Все-таки нервы у меня не орочьи, я сорвалась. Не в крик и не в истерику, хотя апатия тоже своего рода истерика. Мне все стало безразлично, не осталось ничего, лишь безысходность и усталость.

— Хлитово? Хлитово, Райн. Все хлитово. Полная хлитова бездна и мы на ее дне. Ну и к хлиту! — я подобрала подушку, Ылхой брошенную там, где призыв петь застал, положила перед Райнаром. — Отдыхай. Почему ты не ушел в Маршевском? Одним хлитом было бы меньше.