У рифа Армагеддон
Шрифт:
Еще несколько секунд, - подумал он, медленно поднимая правую руку, осознавая, что командиры орудий приседают за своим оружием с обеих сторон. Две... одна...
– Огонь!
Его правая рука опустилась вниз, и темнота разорвалась в яростной вспышке двойного бортового залпа.
* * *
– Это выглядит как...
У бдительного моряка так и не было возможности закончить свое наблюдение. Ядро массой в тридцать восемь фунтов с воем вылетело из внезапного потока дымного пламени прямо перед "Ройял Бедар" и поразило его чуть выше пояса.
Его
* * *
– Левее руля!
– рявкнул Мэнтир, когда дымящиеся орудия отскочили, а их экипажи набросились на них с банниками и прибойниками.
– Дайте нам два румба на правый борт!
– Да, да. Два румба по правому борту, капитан!
– Встать к кормовому якорю!
* * *
Лейтенант Блейдин в ужасе отшатнулся, когда визжащее ядро вонзилось в носовую часть, пробило пролом в баке со смертоносным вихрем осколков и поразило лейтенанта Мейридита, как демон. Первый лейтенант буквально разлетелся на части, обдав Блейдина потоком горячей, дымящейся крови, настолько шокирующей, что он едва почувствовал внезапную вспышку боли в икре собственной правой ноги.
Орудия "Дреднота" были заряжены комбинированными зарядами. Орудийные расчеты готовились с исключительной тщательностью, не торопясь, чтобы убедиться, что все сделано правильно. Каждое орудие было заряжено не одним ядром, а с зарядом картечи сверху для пущей убедительности. Это снижало точность и создавало потенциально опасную нагрузку на орудийные стволы, но дальность стрельбы была небольшой, каждое из их орудий было новым, отлитым так, чтобы выдерживать именно такое давление, и последствия для их цели были разрушительными.
Дальность стрельбы составляла немногим более сорока ярдов, и артиллеристы "Дреднота" с таким же успехом могли тренироваться в стрельбе по мишеням. Физически они могли промахнуться, но это было бы очень, очень трудно.
Двадцать семь орудий обрушили свою ненависть на "Ройял Бедар" абсолютно без предупреждения, не дав галере времени на подготовку. Ее собственное оружие было надежно закреплено. Ее команда, не занятая на дежурстве, лежала в своих гамаках. Ее капитан спал в своей каюте. Ее морские пехотинцы не были ни вооружены, ни одеты в броню. Эта ужасная лавина чугунных ядер с воем вырвалась из самого сердца бури, словно исчадие Ада, почти прямо по центральной линии корабля, и учиненная ею бойня была неописуемой.
"Пэлэдин", находившийся на тридцать ярдов дальше, мог бы рассчитывать на большую дальность стрельбы, но его освещенные кормовые иллюминаторы представляли собой еще лучшую мишень... и гораздо меньшую защиту, чем прочные дощатые борта на баке "Ройял Бедар". Разрушительный залп вонзился в нее, разрывая и убивая, и крики искалеченных и умирающих последовали по пятам за смертельным металлом.
* * *
Ливис Гардинир, граф Тирск, пошевелился во сне от внезапного грохота. Он поморщился, еще не совсем проснувшись, его спящий разум распознал звук грома, который мог сопровождать любую бурю, тем более такую сильную, как та, что бушевала у рифа Армагеддон этой ночью.
Но потом это пришло снова. И еще раз.
Его глаза распахнулись... и это пришло снова.
* * *
"Дреднот"
Капитан Мэнтир стоял позади своих рулевых, положив руку на плечо каждого моряка, почти напевая им на ухо свои приказы. Он управлял своим кораблем с исключительной осторожностью, и дым и гром вырывались с обоих бортов, врываясь в стоящие на якоре корабли, экипажи которых только начинали пробуждаться от измученного сна.
За ним следовал КЕВ "Дистройер", пока он пробирался все глубже и глубже в массу стоящих на якоре галер. А за "Дистройером" шли "Дэйнджер", и "Дифенс", и "Дрэгон".
– Всему экипажу, приготовиться к постановке на якорь!
– крикнул Мэнтир.
– Приготовиться уменьшить паруса!
– рявкнул в свою переговорную трубу лейтенант Садлир, в то время как мичман Корби присел на корме рядом с якорной командой.
– Отдать кормовой якорь!
– скомандовал Мэнтир, и Корби повторил приказ. Якорь исчез в белых волнах, а трос, тянувшийся на корму по центру его причальной палубы, дымился, когда терся на пороге одного из кормовых орудийных портов.
– Взять на гитовы!
– крикнул Садлир.
Офицеры, ответственные за каждую мачту, повторили приказ, и матросы на поручнях ослабили фалы, поворачивая реи марселей на их подъемниках и выпуская ветер из них. Другие моряки тянули бык- и нок-гордени, пока поворачивалась рея, и Садлир внимательно наблюдал.
– Поворот с подветренной стороны! Убрать марсели!
Полотно исчезло, когда моряки на гитовах подтянули его к реям и закрепили. Еще несколько человек на носовой палубе взялись за кливера, в то время как вытягивался якорный трос, и судно остановилось, когда лапы его якоря вонзились в дно Крэг-Рич.
– Установить шпринг!
– приказал Мэнтир, и матросы Корби прикрепили уже подготовленный конец пружинного троса к якорному канату сразу за орудийным портом.
– Взяться за кормовой кабестан!
– крикнул капитан, и заранее проинструктированные матросы побежали к кабестану, чтобы ослабить натяжение шпринга.
* * *
Граф Тирск, спотыкаясь, вышел из своей каюты под дождь, босиком, в одних бриджах, когда загрохотали новые пушки. Он бросился вверх по лестнице на верхнюю часть кормового замка, не обращая внимания на ледяную воду, стекающую по его обнаженному торсу, и с ужасом, не веря своим глазам, смотрел на дикие вспышки, освещающие дождь.
Это было зрелище, подобного которому ни один житель Сэйфхолда никогда раньше не видел. Чарисийские пушки грохотали и ревели, дульные вспышки были невероятно длинными и яркими в темноте. Повалил дым, поднимаясь сернистыми облаками, пахнущими собственной серой Шан-вей. Каждая вспышка из дула высвечивала каждую падающую каплю дождя на фоне ночи, как рубины или кровавые бриллианты, и столбы дыма поднимались вверх, освещенные снизу, как пары над извергающимися вулканами.