У Серебряного озера ч.2 (На берегу Тенистого ручья)
Шрифт:
— Ничего. Мне просто захотелось узнать.
Триста долларов! Столько денег Лора даже представить себе не могла. Только богачи могут заплатить такую сумму за лошадей. Если она когда-нибудь разбогатеет, то не захочет ничего, кроме таких гладких гнедых лошадок с черными хвостами и гривами. Лора отбросила за спину капор и стала мечтать о том, как поскачет на таких быстрых лошадках.
Большое Болото, расширяясь, уходило далеко
— Вот и она! — воскликнул он.
Аккуратная новенькая хижина, словно желтая деревянная игрушка, забытая на зеленой траве посреди волнистой прерии, ярко блестела в лучах весеннего солнца.
Мама засмеялась и сказала:
— Она похожа на половинку дровяного сарая, которую разрубили еще надвое.
— Ты не права, Каролина, — возразил папа, помогая ей слезть с фургона. — Это просто половинка недостроенного домика. Сначала мы закончим эту половинку, а потом пристроим к ней вторую.
Домик, покрытый половинкой покатой крыши, был сколочен из необтесанных досок, между которыми зияли широкие щели. В нем не было ни окон, ни дверей, но был дверной проем и дощатый пол, а в полу — крышка люка, ведущего в погреб.
— Вчера я успел только вырыть погреб и поставить стены, — сказал папа. — Но зато теперь мы здесь и никто не сможет захватить наш участок, а я постараюсь как можно быстрее сделать всё, что тебе нужно, Каролина.
— Я рада, что мы наконец дома, Чарльз, — сказала мама.
Еще до захода солнца в забавном маленьком домике навели порядок: установили печку, постелили постели и повесили занавески. Из одной маленькой комнатки получились две крохотных комнатушки. Мама приготовила ужин, а после ужина, пока девочки мыли и убирали посуду, на прерию незаметно опустилась тьма. Весенняя ночь была так прекрасна, что никому не хотелось зажигать лампу.
Сидя в дверном проеме, мама тихонько качалась в кресле, держа на коленях Грейс. Кэрри примостилась рядом, Лора и Мэри уселись на пороге, а папа поставил себе стул прямо на траве. Все молча смотрели, как в небе одна за другой загораются звезды, и слушали кваканье лягушек в Большом Болоте.
Вдруг папа сказал:
— Мне хочется поиграть на скрипке.
Лора достала из-под маминой кровати футляр со скрипкой, папа вынул скрипку, осторожно ее настроил, и в звездной ночи зазвучала песня:
Из сердца прочь тоскливый мрак — Тоска растет от плача! И пусть сегодня всё не так, Но завтра — всё иначе! Из сердца прочь тоскливый мрак — И грусти нет в помине. Трудись не покладая рук, Как Бог велел мужчине!— Как только у нас над головой будет крепкая крыша, я поставлю на место фарфоровую пастушку, — сказала мама.
Папина скрипка отозвалась короткой переливчатой
Хижина на гомстеде
— Первым делом надо вырыть колодец, — объявил наутро папа и, положив на плечо кирку и лопату, зашагал к болоту. Лора тем временем убрала со стола, а мама засучила рукава и весело сказала:
— А теперь, девочки, дружно за работу. Сейчас мы расставим все по местам.
Однако в это утро даже у мамы опустились руки. В маленькой хижине просто негде было повернуться. Вместе с Лорой и Кэрри мама передвигала мебель туда и сюда, в изнеможении останавливалась, не зная, как быть, и снова пыталась втиснуть все вещи в тесные комнатушки. Когда папа вернулся домой, Мэрина качалка и стол все еще оставались во дворе.
— Колодец готов! — воскликнул папа. — На глубине шесть футов сыпучий песок, а в нем отличная холодная вода. Остается только сколотить крышку, чтобы Грейс туда не провалилась. — Он посмотрел на беспорядок в доме, сдвинул набок шляпу и почесал затылок. — Никак не влезает?
— Влезет, Чарльз. Терпение и труд все перетрут, — отозвалась мама.
Наконец Лора придумала: надо соединить две маленькие кровати, задвинуть их в угол, большую кровать поставить изножьем к ним, а изголовье прислонить ко второй стене.
— Если повесить одну занавеску вокруг наших кроватей, а вторую поперек комнаты рядом с твоей, то возле твоей занавески как раз хватит места для качалки, — объяснила она маме.
— Ах ты, моя умница! — обрадовалась мама.
В ногах Мэриной и Лориной кровати, под окном, которое папа вырезал в стене, поставили стол. Рядом с ним поместилась мамина качалка, а в угол позади двери вошла этажерка. В четвертый угол поставили печку, за ней — шкаф для посуды, сделанный из деревянного ящика, а между печкой и Мэриной качалкой — сундук.
— Чудесно! — воскликнула мама. — Остальные ящики засунем под кровати. Лучше и быть не может!
После обеда папа с помощью Лоры принялся достраивать хижину. В южной стене рядом с печкой он вырезал окно, навесил дверь, купленную на складе, обил наружные стены черным толем и закрепил толь дранкой. Лора помогала папе разворачивать широкий рулон черного толя и покрывать им крышу и стены, сколоченные из чистых смолистых сосновых досок, а когда папа закреплял толь дранкой, придерживала толь, чтобы он не хлопал на ветру. Толь был некрасивый, от него пахло дегтем, но он закрывал все щели и не пропускал ветер.