У стен столицы
Шрифт:
Да, так оно и вышло. Морякам (их было 23 человека) ничего другого не оставалось, как выбрать удобную позицию и драться до последнего. Оглядевшись вокруг, политрук батареи заметил одиноко стоявшую на отшибе большую избу. Он скомандовал занять ее. Выбив рамы, установили орудие, два ящика со снарядами и приготовились к осаде.
Командир батареи противотанковых пушек 64-й отдельной морской стрелковой бригады
На рассвете Литвинов заметил около церкви танк с отсеченным орудийным стволом. Он стоял без движения. Все думали — подбитый. Старшина, дабы не тратить зря снаряды, решил проверить, как будет реагировать танк. Он взял каску, надел ее на палку и выставил в боковое окно. Танк ожил — пули зацокали по каске.
— Ага, живой, гад! — сказал Литвинов и сам встал к прицелу. Двумя снарядами он поджег танк.
Наконец, терпение изменило фашистам. Сосредоточившись у соседних домов, за колодцами и в сугробах, они поднялись и пошли в атаку. Моряки встали к окнам и открыли огонь из пушки и винтовок. Впереди атакующих шел офицер. Когда до него было не более 30 метров, Дуклер прилег к подоконнику и патрон за патроном выпустил всю обойму пистолета. Офицер упал. Солдаты залегли.
Гитлеровцы, потеряв надежду взять моряков живыми, подожгли соседний сарай. Повалил густой дым. Он проникал в осажденный дом. Стало тяжело дышать, трудно наблюдать за обстановкой. Но защитники, заняв круговую оборону, напрягали все силы, чтобы выстоять.
Целый день шел неравный бой. Десятки неприятельских трупов валялись вокруг, ни одному фашисту не удалось прорваться к дому. Правда, далось это нелегко: многие моряки, в том числе политрук, были ранены.
Старшина 1-й статьи Георгий Литвинов с изумительным хладнокровием управлял огнем. Снаряды были на исходе, поэтому он, прежде чем выстрелить, тщательно прицеливался и бил уже наверняка. Сказывалась флотская выучка: до фронта Литвинов был наводчиком на береговой батарее Тихоокеанского флота.
Командир орудийного расчета противотанковых пушек 64-й бригады Георгий Литвинов.
Наступили ранние зимние сумерки. Фашисты стали окружать избу плотным кольцом. Здравый смысл говорил: надо отходить. Важно, чтобы хоть кто-нибудь из артиллеристов добрался до своих: ведь за сутки удалось многое узнать о силах и системе обороны врага. Решили выходить по одному. Пушку пришлось оставить, а затвор от нее Литвинов закопал в подполье.
Политрук уходил последним. Когда он дополз до огорода, услышал неподалеку немецкую речь. Фашисты шли в его сторону. Притворился убитым. Прошли. Превозмогая боль и слабость от потери крови, Алексей Леонович выбрался за село и в лесочке встретил остальных моряков. Их было двадцать.
После ранения Алексея Леоновича отправили в Москву на лечение. Потом военные дороги участников боя за Белый Раст разошлись. Когда окончилась война, Дуклер демобилизовался. Сейчас он возглавляет отдел в одном московском научно-исследовательском институте. Георгий Литвинов успешно воевал, прошел путь от
Несколько лет назад уволился в запас и теперь работает на Украине.
Сейчас в Белом Расте возвышается пирамида из серого камня. Ее венчает красная звезда. У подножия пирамиды — матросская бескозырка.
Жители рассказали мне, что после освобождения села они извлекли из-под развалин дома пушку № 115, а когда отгремели бои, отправили ее в музей.
На безымянной высоте
Высота эта не имеет широко известного названия. Только на военной карте у нее было имя: высота «220». Здесь зимой 1941 года в ожесточенных боях наших войск с немецко-фашистскими захватчиками совершил бессмертный подвиг командир бригады морской пехоты полковник Василий Андреевич Молев.
С Василием Андреевичем я познакомился на Дальнем Востоке задолго до войны. Я тогда командовал тральщиком. Однажды по заданию штаба флота мне пришлось отбуксировать баржу цемента для строителей. Начальником строительного участка и был майор Молев. С тех пор мы нередко встречались. Из рассказов я узнал многое о его жизни и службе. Василий Андреевич в годы гражданской войны служил в частях Первой Конной армии: командовал эскадроном, батальоном, был командиром и комиссаром полка, участвовал в боях, прошел с этой армией славный путь.
«И сейчас вот служу в армии, а строительные работы выполняю для флота, — любил он подчеркнуть. — Для моряков строю с особым удовольствием. Люблю их».
«Вот и переходили бы на флот», — предлагал я.
«Давно мечтаю».
Настало время, и мечта ветерана-буденновца сбылась.
Война застала полковника Василия Андреевича Молева в Москве, в центральном аппарате Военно-Морского Флота на должности начальника отдела кадров инженерного управления. Но уже осенью 1941 года его назначили командиром 84-й отдельной морской стрелковой бригады, которая формировалась на Волге.
Основной костяк части составляли моряки — тихоокеанцы и амурцы, бойцы отважные и дисциплинированные. Много воинов было призвано и из запаса. Их многому нужно было научить. Не жалея сил и труда, порой без сна и отдыха, Василий Андреевич создавал новую боевую часть. Молев никогда не засиживался в штабе. Комбрига можно было видеть метающим гранату вместе с бойцами, бегущим с ними по изрытому полю или ползущим с винтовкой по-пластунски. Он любил обучать людей по принципу: делай так, как делаю я.
Командир 84-й отдельной морской стрелковой бригады В. А. Молев.
Быстро пролетел срок формирования и подготовки. Шел ноябрь. Немецко-фашистские полчища рвались в глубь нашей страны, хотели окружить Москву. Войска оккупантов уже завязали бои на подступах к городу Михайлову Рязанской области, стремясь перерезать последнюю магистраль, связывающую столицу с югом. Чтобы преградить путь 5-му мотоциклетному полку противника, бригаду Молева срочно направили по железной дороге в район Ряжска.