У светлого ручья
Шрифт:
Ни счастья, ни беды…
Дед подносил пичуге
Хлеб с мискою воды.
Дед ладил домовину –
Привык топор к руке.
Рубаху из сатина
Берёг он в сундуке.
Печаль в избе-светлице,
А на дворе темно.
… И выпорхнула птица
В открытое окно.
* * *
Крик чаек здесь то глух, то звонок.
Вдали горячих туч накал.
Рассвет, восторженный
С пригорка смотрит на Байкал.
Он тянется к зелёной глади.
В Байкале тихом, без волны,
Его младенческие пряди,
Как в зеркале, отражены.
В тумане робком чайки тают,
И тают звёзды, как мечты.
Лиловые лучи мерцают
Из глубины, из высоты.
Глаза прикрою – в свежей рани,
В молчащем круге сонных скал
Ребёнок плещется в лохани,
И белый свет велик и мал.
* * *
Тропа по кедрачу
На ягодник легла,
И тихо я шепчу:
«Брусника зацвела».
Кругом цветёт она,
Росинками горя,
И в ней растворена
Весенняя заря,
Что по утрам, спеша,
Летит будить тайгу,
И, листьями шурша,
Я в ягодник бегу.
Брусника соберёт
По осени зверьё,
Птиц стайки и народ.
Она возьмёт своё –
К ней на поклон придут
В кедровые боры.
… Пока ещё цветут
Брусничные ковры.
* * *
Берёзу ранил ты – дорога далека –
Во время жажды не дрожит рука.
Губами к свежей ране ты присох,
Как освежил тебя древесный сок.
Тайга твоё богатство и приют.
Деревьев ветви о весне поют,
Они вот-вот покроются листвой,
Облитые небесной синевой.
А сока привкус чуть солоноват.
Перед тайгой ты не был виноват.
Берёза – это светлый знак добра.
Спасёшь ли ты её от топора?
* * *
Я не соколом в небе парил,-
Жил и верил в земную быль.
Но за это мне мир подарил
Лишь серую дорожную пыль.
А искал я неведомый клад,
За спиною немало путей.
Частым встречам всегда был рад,
В мире много славных людей.
В людях клад – их дела и слова.
Мне ль страшиться в дороге зла?
Колдовская разрыв-трава
У обочины зацвела.
ПОСЕЛКОВАЯ ВЕСНА
Лёд умирает.
Звона
Капель.
К раме
Оконной
Жмётся апрель.
Мы
По холоду
Вод
Ногами
Голыми,
Где плачет лёд.
СВЕТЛАЯ ДОЛЯ
В этой деревне глубинной
Только одни старики.
Зреют в оградах рябины,
Лука на грядках пучки.
На «Жигулях» навещают
Дочери да сыновья,
Поле они примечают,
Тихую песню ручья…
Вьются чижи по-над крышей,
Осень нарядна, свежа.
Шепчет – и громче, и тише –
Жёлтой травою межа.
Я ль по весне здесь посею
Хлеб свой насущный кругом?
Может, хоть это сумею,
Коль не забуду потом…
Вот оно, зрелое поле!
Тишь на душе да покой.
Счастье – крестьянская доля.
Родина их под рукой.
СИБИРСКАЯ ДЕРЕВНЯ
Взгромоздился петух на поленнице.
Он владыка на сельском дворе.
Спать бы спать, да горланит, не ленится,
Наклоняясь алым гребнем к заре.
У печи хлопотунья хозяйка
Вся в заботах о пирогах:
– Мил-дружище, пора уж, вставай-ка,
Всё село уж, поди, на ногах.
Я в гостях у сибирской деревни
И живу по законам села.
В ясных взглядах и говоре древне
Русь живёт, как и прежде жила.
Выхожу в рань-прохладу из горницы,
Что крестьянским уютом строга.
Облака друг за другом гонятся,
И в росе молодеют луга.
Слышу я петушиное пение,
Петухи и вблизи, и вдали…
Ожило, пробудилось селение,
Что душа у весенней земли.
ЗА ЧАЕМ
– Сашка, пей и не скучай,
Русский чай, сибирский чай.
А чего мне? Я не прочь.
Я согласен, хоть всю ночь.
Чай не в радость без бесед.
Ночью к нам придёт сосед,
Спросит,– можно ли чайку,
Разогнать, мол, грусть-тоску.
– А какая, слышь, беда?
– А такая, как всегда.
И пойдёт рассказ о том,
Что пришёл в упадок дом,
Что старуха померла –
Вроде как вчера была…
Слушаю в который раз
Жизнь-житуху без прикрас.
Расчихался самовар,
Как хозяева, он стар.
МЕРЦАНИЕ СВЕЧИ
В глуши ночной земли
Молись, зови, кричи!
Мне видится вдали