У тебя есть я
Шрифт:
Вот так, две девочки Светы в одной семье, и обе слишком большие, чтобы называть одну из них как-то иначе.
Под пристальным взглядом ребенка Зиганшину стало неуютно, и он быстро натянул джинсы и толстовку.
– Ты что не спишь? Попить хочешь?
Не дожидаясь ответа, он налил воды в чашку и дал ей. Девочка послушно попила, глядя на него не со страхом, а как-то завороженно. Зиганшину стало совсем не по себе. Он не знал, что сказать этому ребенку.
– А можно погладить собачку? – вдруг спросила Света шепотом.
Он хотел разрешить, а потом вдруг представил, как маленькая детская
– Лучше не надо, – сказал он хрипло, – лучше не подходи к ней.
Девочка молча смотрела на него.
– Иди поспи еще, Светик, – Зиганшин растянул губы в улыбке, понимая, что никого этим не обманывает, – успеешь еще вставать в такую дикую рань, уж об этом жизнь позаботится.
Он хотел обнять девочку, но она отпрянула и побежала вверх по лестнице.
Зиганшин выехал с тягостным чувством. Погладить собачку, надо же! Все же как крепко сидит в детях эта потребность гладить, обнимать, любить… Самого Зиганшина в детстве тоже было не оторвать от злых собак и помойных кошек, тоже была какая-то неистребимая тяга коннектиться с живыми существами. Ребенком он любил мир, и мир долго отвечал ему тем же, а вот к этой девочке повернулся спиной.
Близнецы только появились на свет, они не знают, что их биологическая мать умерла, и будут считать настоящими родителями их с Фридой. Потом можно рассказать, что они приемные, а можно не рассказывать, это не так уж важно, настоящей боли от потери матери они не узнают. А Света – совсем другое дело. Ей пять лет, уже сознательный возраст. Каково это – узнать, что мать умерла, и в одночасье оказаться среди незнакомых людей, которых теперь следует считать родителями?
Зиганшин нахмурился, не в силах представить себе состояние души девочки. Вдруг они с Фридой совершили ошибку и надо было усыновить только близнецов, а Свету отдать каким-нибудь родственникам, которых она знает? Троих детей трудно поднимать, это да, не всякий способен, а одну прелестную девочку почему бы не взять в семью? Света красивый и спокойный ребенок, она хорошо воспитана, не стала бы обузой и видела бы вокруг родные лица, а не его угрюмую физиономию.
А с другой стороны, если родственники не готовы взять всех троих, то и одного им доверять опасно.
Впрочем, что теперь размышлять, дело сделано. Надо думать, как девочке помочь.
Но Зиганшин этого не знал, потому что никак не мог представить себя на ее месте.
В пять лет смерть открывалась ему мертвым кротом, бархатистым черным тельцем, неподвижно лежащим среди цветов, и жутким черепом с молнией в глазу на жестяной, чуть тронутой ржавчиной табличке: «Не влезай – убьет», привинченной к столбу линии электропередач. Табличка тоже явилась ему летом, в ясный солнечный день, небо было голубым и ярким, сияло солнце, вокруг цвели иван-чай и лютики, желтые, как солнце. На краю поля росла старая яблоня, в изумрудной листве светились плоды, и почему-то страшный череп с веселым оскалом и пустыми глазницами показался маленькому Мите вполне логичным и необходимым среди всей этой красоты.
Но все это была лишь сказка, пусть и страшная. До его взрослых лет смерть махала своей косой где-то вдалеке, и он о ней почти не думал.
Нет, он не знал, чем помочь этой девочке. Оставалось только надеяться, что женщины лучше разбираются в таких вещах, да и вообще ладят с детьми тоже лучше. Фрида сможет утешить Свету, а он мужик, что возьмешь? Его задача – обеспечивать свою семью, чем он и займется.
Как раз открылся ровный и прямой участок дороги, и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, Зиганшин глотнул кофе из термокружки, хорошо откусил от половинки батона (для экономии времени он теперь не делал себе даже бутерброд) и стал думать о деле, раскрытие которого якобы сулило ему повышение по службе.
Две недели назад в доме, не так давно построенном на территории их отдела, раздался взрыв. Погиб один человек, двое получили травмы разной степени тяжести.
Одна из них, хозяйка квартиры, до сих пор находилась в крайне тяжелом состоянии, и врачи давали пессимистические прогнозы, а вторая, гостья по имени Маргарита Павловна Рогачева, отделалась легкой контузией, и дала подробные показания.
Около восьми часов вечера в дверь позвонили. Хозяйка решила, что это муж, и отправилась открывать, но через несколько минут вернулась в гостиную, держа в руках пакет. Это оказался «пузырный занос» от бывшего аспиранта мужа из Краснодарского края, благодарного и признательного парня, который при каждой оказии присылает научному руководителю виноградную чачу производства своего дедушки. Напиток волшебный, в магазине такой не купишь.
Оксана Максимовна, так звали хозяйку, очень обрадовалась неожиданному подарку и сказала, что это просто здорово – получить нежданный привет от Алеши Седова именно сейчас, когда у нее такие приятные гости. Теперь она может угостить их чем-то исключительным, таким, что они никогда и нигде и ни за какие деньги не попробуют.
Прежде чем открыть пакет, Оксана Максимовна позвонила мужу, который отсутствовал дома, рассказала про подарок и позлорадствовала, что сейчас будет с гостями вкушать чудесный нектар, пока он «там сидит», а поскольку чача очень уж хороша, то, может, он даже понюхать не успеет.
И муж действительно не успел. Когда стали открывать пакет, сработало взрывное устройство. Гость, Константин Иванович Рогачев, погиб на месте, Оксана Максимовна Дымшиц получила тяжелые травмы, а Маргариту Павловну, жену погибшего, спасло только то, что хозяйка попросила ее принести из кухни что-нибудь для закуски, пока она достает рюмки.
Женщина вышла из гостиной за едой, а вернулась уже на место преступления.
Погибший Рогачев был довольно заметной фигурой в российской культурной жизни. Известный литературовед, он, помимо научных изысканий, занимался еще и публицистикой, писал критические статьи, издал несколько книг о творчестве русских классиков, но сфера его интересов вся находилась в культурном поле. Он хоть и придерживался либеральных взглядов, но ярым политиком не являлся, каких-то острых высказываний себе не позволял и великодержавным шовинистом, равно как и апологетом православия, точно не был, так что вроде как и нечем было ему привлечь к себе интерес террористических организаций.