У трех дубов
Шрифт:
Боб Штейн с изумлением уставился на него.
— Как же вы догадались об этом? У нее ведь вообще не было велосипеда. Джон Мендель никогда бы не дал ей на это денег.
— Тогда, может быть, его подарил кто-нибудь другой. Во всяком случае она могла уехать на велосипеде. Я доставил себе удовольствие после обеда обыскать ее шкаф и между вещей нашел сломанный велосипедный насос, который она, вероятно, хотела исправить. А велосипед могла одолжить у кого-нибудь.
— У кого? — коротко спросил Штейн.
— Может быть, у своего друга Джефри. Я сегодня утром
Штейн нагнул голову, казалось, что он усиленно изучал узоры на ковре.
— Выходит, что она доверяла этому Джефри, — проговорил он наконец.
— Вы все еще не вспомнили, кого может вам напоминать Джефри?
Штейн поднял голову.
— Вы не помните некоего Варба? Теодора Кеннер Варба?
— Великий Боже! — воскликнул, вскочив, Штейн. — Теперь он снова стоит у меня перед глазами. Конечно, это Варб, человек, которого так ненавидел Мендель… Никогда я не видел нашего друга таким бессердечным и жестоким, как в то время, когда он собирал доказательства виновности этого Варба, и особенно при его повторном аресте. Джон тогда уже вышел в отставку, проделал все расследование за свой счет и был вне себя, когда узнал, что Варб был осужден только на три года. Так, значит, Джефри — это Варб. — Глаза Штейна сузились. — Интересно знать, почему он поселился с нами по соседству?
— Почему его так ненавидел Мендель? — спросил Сократ.
— Точно не знаю. Я всегда предполагал и предполагаю, что за этим кроется какая-то женщина. Варб, без сомнения, был блестящим аферистом и, конечно, выступал под чужим именем. Однако все наши попытки узнать что-либо о его жизни терпели неудачи. Я задавал себе иногда вопрос — не столкнулся ли Мендель в своих расследованиях с кем-нибудь из семьи Варба? Как же это было… — Ах, да, я теперь вспомнил, что Мендель мне сам рассказал. У Варба была очень красивая жена, которая ничего не подозревала о преступных делах своего мужа. Спустя три года после того, как Мендель послал Варба на каторжные работы, он поразил нас своей неожиданной женитьбой на одной вдове, которая принесла ему в приданое дочку. Миссис Мендель была очень красивой женщиной. Вы с ней не встречались, Сок?
Сократ отрицательно покачал головой и как-то странно посмотрел на Штейна.
— А если Мендель, — Штейн невольно понизил голос, — женился на жене Джефри?.. Вероятно, это совсем не фантастично, потому что она ничего не знала о его делах и судьбе. Мендель, который не терпел никаких препятствий для осуществления своих желаний, мог ее убедить, что пропавший без вести муж давно умер, так что она в конце концов согласилась на брак с ним.
— Однако каким образом у нее оказалась фамилия Темальтон?
— Это могла быть одна из многих фамилий, под которыми выступал Варб.
— Итак, предположим,
Штейн, взволнованно бегавший взад и вперед по комнате, схватил шляпу.
— Я пойду немного прогуляюсь, чтобы привести в порядок свои мысли. Вы меня, пожалуйста, известите, как только узнаете что-нибудь о Молли, ладно?
Когда он ушел, в комнате установилось мрачное и тягостное молчание.
— Сок, — почти робко начал Лексингтон, — ты просил, чтобы сегодня вечером я повторил свой вопрос, почему тебя так обрадовало, что вечерние газеты уже опубликовали сообщение об убийстве.
В холле послышался какой-то шум, затем в комнату ворвался сияющий Тиммс.
— Вернулась, мисс Темальтон вернулась!
— Вот в чем заключалась причина, — сказал Сократ, но брат его уже был за дверью и стоял перед бледной молодой девушкой.
Глава 10
— Это правда? Действительно правда? Мой… — Она запнулась на слове «отец».
Сократ с серьезным видом кивнул головой.
— К сожалению, это правда, мисс Темальтон.
— Так эта история с… с деревом… тоже правда?
Он снова кивнул.
— Ужасно… Я не могу это понять.
Она протянула вошедшему Штейну руку, которую, как ревниво заметил Лексингтон, он взял и порывисто сжал в своей.
— Полагаю, что вы уже прочли сообщение в газетах и поэтому решили вернуться? — спросил Сократ.
— Я прочла это чисто случайно, мистер Смит. Это известие принес один-единственный ранний вечерний выпуск, и как раз он попал в мои руки.
Сократ взял ее под руку и прошел в комнату.
— Я думаю, что вы сможете нам многое объяснить, мисс Темальтон.
— Вряд ли многое. Все же… Я удивлена…
— Чем?
— Погодите. Я лучше расскажу вам все с самого начала, — возразила она и сняла шляпу. — После того, как вы прошлой ночью ушли в свою комнату, мистер Смит, — начала она, — отец приказал мне остаться, так как хотел о чем-то поговорить со мной. Я называла его отцом, хотя никогда не питала к нему дочерних чувств, так как он обращался со мной жестоко и грубо. Видит Бог, я не хочу говорить о нем плохо, но это факт, что он сделал мою жизнь очень тяжелой. Около двух лет назад я познакомилась с одним старым господином, у которого здесь по соседству есть имение и который оказывал столько дружеских услуг, что у него в доме я чувствовала себя больше дома, чем здесь.
— Мистер Джефри, конечно, — вставил Сократ.
— Да. Он подарил мне велосипед, вы это уже, вероятно знаете. — Проблеск улыбки на ее лице был данью исследованиям Сократа. — Конечно, я должна была прятать велосипед от мистера Менделя, в противном случае он устроил бы мне ужасную сцену. Когда вчера вечером он приказал мне остаться, снова произошла сцена, и на этот раз, потому что, относительно…
Она покраснела, и Сократ понял, что предметом этого объяснения, несомненно, был Лексингтон.