У Ворона две жизни
Шрифт:
– Это дурман-трава. Сейчас боль уйдёт, – Майя понимающе погладила её по спине и помогла снова лечь. Василису начала бить дрожь. Сознание все ещё было затуманено, и она никак не могла понять, что происходит. Чувствовала только боль, страх и жуткую усталость, которая с каждой секундой всё больше и больше наваливалась на неё.
– Тебе повезло, что Миколка рядом оказался, он тебя из огня-то и вынес, – кудахтала Майя, хлопоча вокруг чародейки, обтирая её лицо и руки тряпицей, смоченной чем-то холодным. Василиса измученно стонала от прикосновений и слушала её слова сквозь подступающий
– Поспи, детка, поспи, завтра оно полегче будет, – пробормотала Майя. – Засыпай. Утро ещё не скоро.
Прошло два дня, прежде чем Василиса наконец проснулась. Она открыла глаза, чувствуя, как с дневным светом в ней просыпаются страшные воспоминания.
Нет, это был только сон! Василиса вскочила в постели, Майя сидела рядом. Её скорбный вид отозвался ноющей болью где-то глубоко в груди. Василиса хотела кричать и плакать, но остатки дурман-травы из отвара Майи ещё бродили в крови, не давая волю боли, которая уже начала разъедать её сердце.
Майя помогла Василисе умыться, одеться и сесть за стол. Чародейка равнодушно отметила, что раны затянулись.
Завтракали молча. Василиса с трудом запихала в горло треть тарелки пшеничной каши, а Майя – и того меньше. Знахарка то и дело бросала обеспокоенные взгляды на Василису, а та равнодушно ковырялась в еде. У Василисы просто не было сил на эмоции – вообще ни на что. Она знала, что разрыдается позже, когда окончательно примет реальность произошедшего и когда никого не будет рядом.
Майя тяжело вздохнула, поднялась с лавки и исчезла в сенях. Спустя минуту она вернулась с увесистой книгой в руках.
– Вот, – Майя протянула книгу. – Мы, когда дом потушили, вернее… Когда он сам потух… Огонь-то колдовской оказался, его водой не потушить. Книга там была – не тронул её огонь.
Василиса взяла книгу в руки и стёрла с обложки копоть. Ну и на что ей эта книжонка по основам теоретической магии? Было невыносимо противно от того, что какая-то горстка бумаги уцелела, тогда как всё остальное сгорело дотла. Василиса с раздражением пролистала страницы, как вдруг ей на колени упал конверт, подписанный аккуратным почерком наставника. Письмо? Василиса взяла конверт в руки.
Внутри нашёлся лист пергамента.
«Василиса, – писал Беремир, – оставляю тебе моё последнее обращение и первое настоящее задание. С этого момента ты заступаешь на службу в Вольскую Гвардию. Я, пользуясь своими полномочиями, определяю тебя в отряд Воронов. Поезжай в столицу и отыщи Аргорада. Отдай ему мой перстень и это письмо. Выполни поручение, а дальше можешь принять судьбу Ворона или отправиться куда-то ещё. Думаю, сейчас ты ужасно злишься на меня. Что ж, имеешь полное право. Да, я знал. Но, предупреди я тебя, ты бы никуда не ушла и погибла бы вместе со мной – ты это понимаешь. Но ты должна была остаться живой. Не могу сказать больше, прости. Ты воистину моя самая талантливая ученица, пусть и самая хлопотная. Но я знаю, что из тебя выйдет замечательный Ворон, а может, и Сокол. Ну, на худой конец – недурная ведьма. Завещаю тебе Тирга, он вредный малый, но всегда поможет. Желаю удачи и счастья. Беремир».
Чернила поплыли перед глазами,
Василиса сжала зубы. В глубине души она понимала, что учитель не мог поступить по-другому, не мог позволить ей умереть. Внезапно обрела смысл и его грубость во время последней тренировки – он прощался, знал, что больше ничему не сумеет её научить. А она разочаровала его. Оказалась слишком слабой, неготовой.
Чародейка всхлипнула. Она не могла злиться на него, могла только исполниться благодарности и скорби.
Василиса тряхнула конверт, и на ладонь выпали тяжёлый золотой перстень Беремира с крупным рубином и неприметная деревянная щепка размером с большой палец руки. Щепка была тёплой на ощупь, будто живой.
«Тирг», – поняла Василиса. Домовые погибают, когда разрушается их дом, их очаг. А Тирг, похоже, успел перебраться в этот кусочек дерева – единственное, что осталось от дома.
– Майя, я видела, как горят дома…
– Вся улица сгорела, – в глазах Майи стояли слёзы. – Двадцать человек полегло. Даже детки…
Василиса схватилась за голову. Перед глазами снова возникло тело Беремира, ужасная рана на его шее.
– Я найду того, кто это сделал, Майя, – прорычала Василиса. – Найду и убью!
– Василиса… – Майя покачала головой и заплакала.
Василиса решила покинуть деревню незамедлительно. У неё не было сил оставаться здесь. Она не могла смотреть на пепелище, оставшееся от домов тех, с кем Василиса жила бок о бок семь лет.
Майя отнеслась к этому решению с пониманием, собрала для Василисы сумку, полную еды, одежды, отваров и трав на все случаи жизни.
Там же нашлось место и для книги Беремира с перстнем, а щепку с Тиргом Василиса спрятала в кожаный мешочек с разрыв-травой, который обыкновенно носила на груди от сглаза.
– Держи, ночами в здешних местах холодно, – Майя накинула на плечи чародейке плотный дорожный плащ. Василиса обняла травницу.
Попрощавшись и поблагодарив за всё, она отправилась на конюшню – одну на всю деревню. Там её ждала Былинка, рыжая бойкая кобылица, на которой семь лет назад Василиса приехала из родительского дома в Тригорье.
Кобыла радостно поприветствовала чародейку, ткнувшись мордой в плечо. Василиса ласково потрепала лошадь между ушей.
– Уезжаешь? – она услышала знакомый голос конюха Радомира за спиной.
– Да, нечего мне здесь больше оставаться, – ответила Василиса, запрягая Былинку. Лошадь послушно открыла рот, позволяя вставить удила.
Конюх грустно кивнул.
– Погоди, сейчас я тебе хоть на дорожку чего-нибудь дам.
Собирали Василису всей деревней: набили седельные сумки едой, тёплыми платками, дорожными картами и оберегами. Так что в путь она отправлялась в полной готовности. Даже старый, вредный и жадный кузнец расщедрился и подарил Василисе серебряный нож.