У закрытого чуда храма
Шрифт:
Соревнуясь с чайками самолётами двукрылыми,
Приплывали нежданные гости моря Желтого -
Рыбы деда - вольные дети морского простора.
От разговора рябь побежит, образуя волны
Коротких минутут до штормов-ураганов,
С наганом играя, мальчик спросит маму,
Когда отчим с конфетами вернётся с моря?
Ветер ворвется неожиданно в распахнутые двери,
Соседи, поверив набатному звуку колокола,
Заколотят окна, слепо поддавшись паники,
На пикапе укатят вдоль опустевшей набережной,
Бережно
От проданной китайцам контрабандной рыбы -
Глыбы стражей порядка восстанут их темноты
В потрошеном времени парадоксальной эпохи.
Китайский мотив
17.02.2017
Живой свет
Обыкновенный светлячок
При свете, днём погожим,
Взобравшись на сухой сучок,
Себя явил прохожим
Во всей естественной красе
Блестящего хитина,
В надежде, что признают все,
Как хороша долина
С его мерцанием в ночи,
А он звезда земная!
Но суетливый мир молчит,
Жучка не замечая.
Когда же полуночный мрак
Разлился над планетой,
В траве хитиновый маяк
Жучок наполнил светом,
По-рыцарски прощая тех,
Кто сном окутан сладким:
Не важен солнечный успех
Тому, кто - без оглядки
На блеск сомнительных наград -
Становится лучистым...
Светила с завистью глядят
На свет живой и чистый.
Живой свет
18.02.2017
Пространство забвения
Были детьми капитана Гранта,
Стали детьми лейтенанта Шмидта...
В узкую ленточку аксельбанта
Звёздное небо вензельно вшито.
В пыльной дороге прячутся дали;
В странах иных зеленеют кроны;
Ангелы в небо чудом взлетали,
Нам же казалось - реяли дроны.
Город смывал следы на асфальте
Верой и правдой мысли прозрачной...
Думали, будем утренней смальтой,
Стали колючей шкуркой наждачной.
Взгляды в рассрочку, выстрелы в спину,
Веришь-не-веришь - не актуально.
Серый гранит в безвременье - глина:
Где толерантность - доблесть банальна.
Меркнут с годами искры таланта,
Правда крест нА крест криво забита..
Были
Стали детьми лейтенанта Шмидта...
Пространство забвения
22.02.2017
Январский родник
Я не был в тех краях, где зреют ананасы,
Где редкое зеро не выпадает в такт
Желаниям моим,
Где яркие лампасы
На выцветших штанах не носит лишь дурак.
Где солнечный удар - насмешкой над природой
И Подмосковный снег лежит незнамо где,
А в метеобюро не заняты погодой,
Поскольку Фаренгейт тождественен везде.
Где лесопилки звук - не звук, а самбы соло,
Где запах кофе прян, как терпкое вино,
Где стражи на посту достойного посола,
А каждое окно - раскрытое окно.
Там вечера теплы.
Я не был и не знаю,
Кто греет по ночам вершины гордых гор?
Там разноцветный бог дарует попугаям
Раскраску просто так;
Там девственный простор
В пустыне белизной смущает даже небо,
Там дремлет крокодил, глаза слезой прикрыв...
Так отчего же я в стране той жаркой не был,
Про Подмосковный снег, всего не миг забыв?
Ответа не найду,
Хотя в наш век ракетный,
Куда не устремись - всего-то сущий миг,
Но верно надо быть
Случайно безбилетным,
Чтоб белые штаны в лампасах не носить.
Январский родник
22.02.2017
Поименованные чревоугодники
Посвящение друзьям-однокурсникам
Владимиру Притихшему, Василию Городу,
Марку ДрИмлету и Константину Северному
от автора И. Лискола.
Владимир Притихший - застенчивый малый,
Немного картавый, слегка сухопарый,
Любил ананасы, яичный омлет,
Сосиски с кетчупом и свежий багет.
Второй - Вася Город, любил апельсины,
С грибами жульен, сервелат и маслины,
Джин тоник на ужин с достойной закуской,
Не брезговал бренди и водочкой русской.
А третий - Марк ДрИмлет (такое вот имя),
С горчицей любил охлажденное вымя,
Рокфор с черным кофе, оладьи в сметане,
"Кровавую Мэри" в хрустальном стакане.
Друг Северный Костя считался гурманом:
Любил оленину, котлетки под паром,
Жаркое мясное, ушицу из щуки,
Хрустящих улиток и снек из гадюки.