Шрифт:
Так есть у меня контакт с лошадью или нет? Чуть потянешь за повод, и лошадь поворачивает вправо или влево, смотря в какую сторону я потяну. Хозяин конюшни говорит, что это можно сравнить с телефонным разговором. Сперва ты находишь нужный номер, потом набираешь и ждешь ответа. Только когда там откликнутся, ты можешь начинать говорить. Если заговоришь прежде, чем на другом конце взяли трубку, ничего не получится. Ты будешь говорить без толку. Никто тебя не слышит. То же самое и с лошадью. Сперва нужно установить контакт, а уж потом произносить то, что хочешь сказать. Я ответил, что все понял. По телефону я говорю часто и хорошо знаю, когда можно говорить, а когда нельзя.
Мы трогаемся с места. Я — на Стоп-мейкинг-сенсе. Он — на другой лошади рядом со мной. Главное, войти в ритм. Спина покачивается. Локти к туловищу. Поводья опущены. Колени и ляжки плотно прижаты к бокам коня. Слиться с движением лошади. Двигаться вместе.
Оказывается, это легче, чем я думал. Скоро мы уже едем рысцой. Сначала я трясусь в седле вверх-вниз, беспорядочно и неуклюже, потом до меня доходит, что надо пружинить ногами, чтобы получалось волнообразное движение. Захватывающее ощущение — сидеть так высоко
Ну так как? Есть контакт с этим конем?
Кажется, в известной степени, да.
Мартин.
Еду в трамвае. Весь пропахший лошадью. Напротив меня сидит парень моего возраста с газетой. Мне видно, что он читает спортивные страницы. Он читает о «Росенборге». Мы разговорились. Обсуждаем, как они промазали штрафной. Надо же так! Симпатичный парень. Белокурый. Высокий. Но какой-то вяловатый. Устал, видно. Я спрашиваю его, чем он занимается. Прежде чем ответить, он нервно озирается, затем признается, что он учится в университете по специальности «социальная антропология». Изучает культуру праздников и проводит полевые исследования. Знаком с информатикой.
А культурами южных стран приходилось заниматься? Немножко приходилось. Ну в Африке, например, был. Присматривался там, что к чему. Беседовал с туземцами, кое-что сумел выведать. А как насчет Полинезии? В Полинезии когда-нибудь был? Нет, но читал о полинезийской культуре довольно много. Кое-что знает… А почему я об этом спрашиваю?
Парня зовут Мартин. Мы пожимаем руки и направляемся в кафе. Я выкладываю свою теорию, Мартин внимательно слушает. Изредка задает вопросы, и я вижу, что голова у него толковая. Спрашивает, например: «А как обстоит с финансированием?» — «Об этом можешь не беспокоиться, — отвечаю я. — С финансированием дело, можно сказать, в шляпе. Полный верняк. Это можешь предоставить мне». Мартин и сам только и мечтает поскорей отправиться в путешествие. Он слишком заработался над изучением своей специальности. Столько всяких праздников! Столько девушек! В общем, как-то уж чересчур. И все ведут на него облаву. Считают себя обманутыми. Они не верят Мартину, когда он говорит, что это были полевые исследования на тему дипломной работы. Говорят, это не оправдание. Откровенный парень этот Мартин! Все рассказал мне за чашкой кофе. А мы же совсем не знаем друг друга. Но я вижу, что он мне доверяет. Так, значит, девушки устроили на него облаву. Днем он даже не может показываться в университете. Сидит там только ночами. Когда не надо идти на праздники или проводить время с девушками, которые еще не успели с ним познакомиться. А кроме того, за ним ведет охоту кредитная касса. Ох, уж эта чертова кредитная касса! Все время преследует его по пятам! Жизнь без кредитной кассы стала для него неосуществимой мечтой. План погашения взносов и процентов такой длинный, что хватит на много лет двадцать первого столетия. Кредит давно просрочен и предъявлен к инкассации уже раз пять или шесть, но всякий раз в последний момент выручало маленькое письмишко. А так он висит на волоске. И денег у него ни шиша. Мартин мечтает собраться как-нибудь с духом, пойти в кредитную кассу и все уладить. Пускай он потеряет день на то, чтобы посидеть по-хорошему с глазу на глаз с кредитной кассой и наладить с ней отношения. Выпить на брудершафт. Выяснить все вопросы. Раз и навсегда. Кредитная касса, надо думать, тоже человек; хорохорится и петушится при дружках, а окажись с ней один на один, бери ее хоть голыми руками! Проблема лишь в том, что пойти туда не фунт изюму. Бывало, говорят, и так, что человек придет к ней с самыми мирными намерениями, а его там хвать — и в кандалы! Люди говорят, что есть там особенная бронированная комната, вся из железа. Железная комната Государственной кредитной кассы. Там тебя заставят подписать документы, по которым ты обязуешься поступить на работу за Полярным кругом. В железной комнате был подписан не один смертоносный документ.
Единственная надежда Мартина на то, что на него откуда-нибудь свалится куча денег, и тогда он рассчитается с долгами и станет опять свободным человеком. Часть его дипломной работы, по словам Мартина, представляет собой нечто совершенно новаторское и гениальное. Речь идет о новом междисциплинарном методе, в котором будут сочетаться антропология, физика и биология. Многие встретят такое неслыханное новшество с возмущением, но тем не менее это произведет сенсацию в научных кругах и принесет автору кучу денег. Сначала этой части дипломной отводилось скромное место небольшого примечания, но постепенно она разрасталась и разрасталась. И вот доросла до того, что заняла в работе главенствующее положение.
Мартин снова нервно озирается по сторонам и затем извлекает на свет свернутый в рулон лист чертежной бумаги, торчавший из его рюкзака. «Диплом еще не закончен», — говорит Мартин. Живя в городе, он никак не может завершить эту работу, из-за девушек, которые преследуют его толпами. Столько праздников! Ему нужна спокойная обстановка. Работа будет завершена. И это дело его жизни.
Я рассматриваю лист. Он очень большой. Почти плакатного формата. На нем представлена таблица. Бросается в глаза сходство с периодической системой химических элементов. Мартин кивает: здесь изображена периодическая система девушек, объясняет
Я спрашиваю Мартина, есть ли у него братья и сестры. Он говорит, что у него несколько братьев, но он младший. «Самый младший?» — спрашиваю я, а мысленно уже вижу, как нас встречают на аэродроме с оркестром, когда мы вернемся с полными чемоданами открытий, и потребуется эскорт, чтобы оградить нас от натиска журналистов, а картографы тем временем уже принялись за работу, чтобы отметить Норвегию на карте мира, раз и навсегда.
— Самый-самый младший, — говорит Мартин.
— Ты готов отправиться в Полинезию? — задаю я вопрос.
— Когда ехать? — спрашивает он.
Эрленд, Эвен и Мартин.
Итак, нас трое.
Английские чистокровные скакуны. Арабские кони. Ганноверские. Венгерские гидраны. Бельгийские арденнской породы. Липицкие. [7] Дёлефьелльские лошади. [8] Ева только ресницами моргает, слушая, как я рассказываю о породах, на которых мне доводилось ездить верхом. На диких лошадях я никогда не катался. Зато с домашними, или с Eccus caballus, как я зачастую их называю, у меня имеется некоторый опыт. «Люблю лошадей!» — говорю я, сам напуганный, что так рьяно взял с места в карьер. Я пытаюсь себя обуздать, но тщетно. «Впервые лошади появились в Северной Америке, — продолжаю я, но еще в древние времена перебрались в Азию, а оттуда расселились по Европе и Африке. Почему это произошло, никто точно не знает. Возможно, Америка уже тогда была слишком американизированной. В сентиментальном, коммерческом и напористом духе. В четвертичный период американские лошади вымерли. Такая жалость и безобразие! Но, к счастью, часть из них успела перебраться на другие континенты, где они стали размножаться и жили припеваючи. Я идентифицирую себя с лошадьми. Вот почему я так много езжу верхом».
7
Порода лошадей, названная по месту их разведения — Липица близ Триеста.
8
Дёлефьелль — горы в Норвегии.
С Евой дело стронулось с мертвой точки. Все идет как по маслу. В ее глазах я, похоже, идеальный мужчина. Значительно старше ее. С определенным жизненным опытом и так же увлеченный лошадьми, как она. Мы просто созданы друг для друга.
Вот мы и подошли к центру верховой езды, и я стараюсь создать впечатление, что часто бывал тут раньше. Дежурный по клубу смотрит на меня как на дурачка, но зря старается. Мы побродили по конюшне, выбирая себе лошадей. Тут у меня защипало в глазах и потек нос. Я то и дело отлучаюсь, чтобы за порогом высморкаться и глотнуть свежего воздуха. Вот выведем лошадей на свежий воздух, и станет, наверное, полегче. Еве я говорю, что немножко простудился, потому что катался недели две назад по пояс раздетый, а было холодновато, и Ева признается, что никогда еще не встречала такого заядлого лошадника, как я. Поганая штука аллергия! Она отдаляет меня от природы. Заставляет сторониться животных, с которыми я хотел бы дружить. Лошадей, собак, кошек и многих других. Очевидно, я носитель какого-то поврежденного гена. Наверное, наши с Евой дети тоже будут аллергиками. Придется Еве подыскивать себе другое хобби, а я сделаю вид, будто отказ от верховой езды для меня большая жертва. Но не стоит опережать события.
Мы выбрали себе коней и оседлали. Я исподтишка подглядывал за Евой — она привычно выполняла эту работу, — и сам старался делать все так же. Она не заметила, что я никогда не проделывал этого раньше. Она — слепа. Любовь всегда слепа. Должно быть, она уже влюбилась.
И вот мы сели и поехали. Я кое-как держусь, вспоминая свой двухчасовой опыт. До поры до времени. Но вот Ева пожелала пуститься в галоп. Таких вершин я еще не достигал под руководством моего деревенского наставника. Я, как обезьяна, повторяю ее движения, и вдруг моя лошадка припускает вскачь. Она черт знает как быстро скачет. К такому темпу я вообще не подготовлен. Тут я начинаю проклинать лошадей (an sich) [9] и четвертичный период за то, что он не покончил с этими чудовищами раз и навсегда. Впереди я слышу смех Евы. Беспричинный веселый девичий смех. Ей-то хорошо радоваться! Она живет полной жизнью! А я вцепляюсь в коня изо всех сил. «Это же денежки смеются там, впереди», — говорю я себе мысленно. Сотни тысяч крон, я могу получить их и сделаться великим путешественником и ученым! Напрягая последние силы, я стараюсь смеяться так же звонко, как она. Так, чтобы она услышала и почувствовала нашу общность, ведь мы с ней вместе, мы — не разлей вода, какие бы трудности ни встретились на дороге! Я хохочу чудовищно неестественным смехом. Фальшивым смехом. Я думаю: вот цена, какую платишь, чтобы добиться успеха в этом мире! Я перегоняю Еву, смеясь небывало притворным смехом. Наклоняюсь пониже, чтобы проскочить под веткой. Еле-еле проскакиваю, но теряю ритм. Наездник без ритма — вообще не наездник. Ева замечает это и смотрит ошеломленно. Навстречу еще ветка. Тут у меня уже нет ни единого шанса. Ветка бьет меня по плечу. Бумс! Я вываливаюсь из седла, а чертова лошадь несется дальше, устремившись куда-то в чащу, и скрывается там. Носится и резвится. У нее, у дурехи, свое на уме! Что она вообще понимает! А я валяюсь на земле с полными штанами и стараюсь не встречаться взглядом с Евой. Она повернула назад и подъехала ко мне, слезла с лошади и склонилась надо мной с озабоченным видом.
9
Как таковых (нем.).