Уарда
Шрифт:
– Ну ладно, будь по-твоему! – решительно произнесла Бент-Анат.
Хотя слова эти и обрадовали Рамери, но вместе с тем столь поспешное согласие сестры немного его испугало. А Неферт, вопросительно глянув на царевну, сразу же опустила свои большие глаза – теперь она знала, кто избранник ее подруги, и в голове ее мелькнул тревожный вопрос: «Чем же это кончится? »
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Час спустя стройная, скромно одетая горожанка в сопровождении смуглого юноши и мальчика с удивительно нежным личиком переправлялась через Нил. Правда, даже неискушенному наблюдателю сразу бросилось бы в глаза, что темные морщины на лбу и щеках этой женщины едва
Но тем не менее в них трудно было узнать гордую Бент-Анат, светлокожего Рамери и прекрасную Неферт, которая даже в длинном белом одеянии воспитанника жреческой школы была очаровательна.
Они вышли из дворца в сопровождении двух старших носильщиков паланкина царевны – сильных и верных людей. Им было приказано делать вид, будто они не имеют никакого отношения к своей повелительнице и ее спутникам.
Переправа через Нил отняла немало времени, и детям фараона впервые довелось узнать, сколько препятствий нужно преодолеть простому смертному, чтобы достичь цели, в то время как венценосным особам все само идет навстречу.
Никто не расчищал им дороги, ни одна барка не посторонилась, каждый стремился обогнать их и поскорее пристать к другому берегу.
Когда они ступили, наконец, на пристань, шествие уже углубилось в Город Мертвых и приближалось к Дому Сети. Там Амени, сопровождаемый хорами, которые распевали гимны, вышел навстречу процессии и торжественно приветствовал бога на этом берегу Нила. Пророки некрополя собственноручно водрузили статую Амона на священную ладью Дома Сети, искусно сделанную из кедрового дерева и электрона [ 178 ] и украшенную драгоценными камнями. Тридцать пастофоров подняли священный ковчег на плечи и понесли его по аллее сфинксов, соединяющей пристань с храмом, в святилище Дома Сети. Там бог Амон находился в то время, когда люди, прибывшие на праздник из всех номов Египта, складывали свои дары в зале перед святилищем. По дороге Амона опередили колхиты, чтобы по древнему обычаю усыпать его путь песком.
178
Электрон – сплав серебра и золота.
Через час процессия снова вышла из ворот и, повернув к югу, сделала первую остановку в огромном храме Аменхотепа III, перед которым, точно стражи, высились два высочайших колосса во всей нильской долине. Следующая остановка была сделана в храме великого Тутмоса, что расположен еще южнее. Оттуда шествие повернуло обратно, задержалось у самого края восточного склона Ливийских гор, возле множества гробниц, поднялось на террасы уже знакомого нам храма Хатшепсут и остановилось у гробницы древних царей близ этого храма. Лишь к закату солнца процессии предстояло достичь, наконец, того места, где должен был начаться собственно праздник, – входа в долину с гробницей Сети, на западном склоне которой находились гробницы фараонов свергнутой династии.
Эту часть некрополя шествие обычно посещало уже при свете фонарей и факелов, перед возвращением бога и до праздничной мистерии на священном озере в самой южной части Города Мертвых, которая начиналась лишь в полночь.
Следом за богом, в сосуде из прозрачного хрусталя, укрепленном на длинном шесте, который был обернут золотой фольгой, несли священное сердце овна.
Незаметно положив венок на богатый жертвенный алтарь своих предков, дети фараона и Неферт присоединились к толпе, шедшей в хвосте шествия. Было уже далеко за полночь. Около гробницы предков Мена они поднялись на восточный склон Ливийских гор. Эту гробницу заложил еще пророк храма Амона по имени Неферхотеп, прадед Мена. Узкий вход в гробницу был буквально осажден народом, потому что в первой из высеченных в скале зал певец, аккомпанируя себе на арфе, пел по праздникам погребальную песнь в честь давно умершего пророка, а также его супруги и сестры. Сочинил эту песнь еще певец, служивший самому пророку, и слова ее были высечены на стене второго зала гробницы. Неферхотеп
Возничий Мена знал эту погребальную песнь прадеда и нередко пел ее Неферт, которая аккомпанировала ему на лютне. И в этом нет ничего удивительного, ибо в час радости египтяне с особой теплотой вспоминали своих покойников.
Вот и сейчас, стоя в толпе, Неферт вместе со своими спутниками слушала эту песнь: [ 179 ]
О, как праведен в покое своем этот великий!
Так восстань же к прекрасным делам!
179
«…Неферт вместе со своими спутниками слушала эту песнь». – Гробница Неферхотепа прекрасно сохранилась; здесь мы даем перевод фрагмента имеющейся там надписи. (Прим. автора.)
Исчезать стало уделом людей
Со времен великих богов:
И старое уступает юному,
И солнце новое восходит
Каждое утро, когда старое
Покой свой находит на западе.
Так наполни ж весельем, пророк мой, этот праздничный день!
Благовонное масло, душистые смолы
Предлагаем мы и венками
Обвиваем мы стан и руки
Твоей возлюбленной сестры,
Что покоится рядом с тобой!
Песни петь и на арфе играть
Будем мы в твою честь!
Так откиньте же все заботы
И предавайтесь веселью,
Пока не придет пора пуститься в путь —
Туда, где навек обретаешь покой,
В царство, где молчанье царит.
Как только певец умолк, люди стали протискиваться под низкие своды гробницы, чтобы положить цветок на жертвенный алтарь пророка и выразить ему этим свою благодарность за песню. Неферт и Рамери тоже удалось туда пробраться, и Неферт после долгой безмолвной молитвы, обращенной к светлому духу покойной матери ее мужа, положила свой венок там, где покоилась мумия свекрови.
Много придворных проходило мимо детей фараона, но никто их не узнал. Они изо всех сил старались пробиться к площади, где происходил праздник, но давка была так велика, что женщинам не раз приходилось укрываться в ближайших гробницах, чтобы их не смяла толпа. В каждой гробнице они видели жертвенные алтари со щедрыми дарами, почти всюду семьями собирались люди. Здесь они ели жареное мясо и фрукты, пили пиво и вино, вспоминая своих покойников, словно путников, нашедших свое счастье в дальних краях, твердо надеясь рано или поздно свидеться с ними.
Солнце уже клонилось к закату, когда они добрались, наконец, до площади.
Здесь стояло множество столов со всевозможными лакомствами, чаще всего со сладким печеньем для детей, с финиками, фигами, гранатами и другими фруктами.
Под легкими тенистыми навесами продавались сандалии и платки всех форм и расцветок, украшения, амулеты, веера и зонты, благовонные эссенции и другие товары как для жертвенного алтаря, так и для туалетного столика. Корзины садовников и цветочниц были уже пусты, зато у менял работы было по горло, а за столами, где пили вино и играли в кости, царило веселье.