Уайклифф и последнее жертвоприношение
Шрифт:
Естественно, что полиция… Все как в дешевом бульварном романе. Теперь люди станут говорить про тетю Джесси: «Ну конечно, она сама напрашивалась — вот и получила». И станут с удовольствием судачить на тему, кто именно из ее многочисленных мужчин…
Но было еще кое-что, от чего она просто не находила себе места. А все из-за случайно брошенной фразы ее отца: «Генри из почтового киоска говорит, что клавиши органа заткнули листками, вырезанными из какого-то церковного журнала, а журнал этот, кроме викария,
И тогда в Джулии всплыло смутное воспоминание, будто она видела такой журнальчик, странно истерзанный, с вырванными листами… Сейчас уже точно не вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах — но на ферме.
Когда она поравнялась с пришвартованной лодкой, с палубы по трапу стал спускаться Слон. За плечо у него были закинуты две сумки, а в руках — охапка разных сетей и силков.
Слон заговорил с нею своим чуть протяжным, раздумчивым голосом:
— Привет, Джулия! А я вот иду образцы собирать…
Джулия только приветственно помахала рукой, но ничего не сказала. Она свернула к скотному двору, прошла по жесткой стриженой траве к двери и постучала.
Ей открыл Джильс. Первым делом он поправил очки, затем внимательно и молча осмотрел девушку.
— Джильс, я хочу с тобой поговорить.
Парень мельком глянул через плечо внутрь дома, потом вышел на крыльцо и прикрыл за собой дверь.
Тут Джулия растеряла все слова. Господи, с чего же начать? И она ляпнула прямо в лоб:
— Ты не догадываешься, кто убил тетю Джесси, Джильс?
Голубые глаза, расширенные линзами очков, глядели холодно, отстраненно, и, когда он наконец заговорил, голос его звучал безжизненно:
— А почему ты меня спрашиваешь?
Они оба стояли напротив заводи и смотрели, как спадает прилив. По полоске илистой грязи между прибрежной галькой и рекой рыскали чайки в поисках червяков и рачков.
— Джильс, я же беспокоюсь.
Юноша по-прежнему молчал, разглядывая кроны деревьев на противоположном берегу реки.
— Ты не говорил с Майклом Джорданом об этом? — продолжала Джулия.
— А чего ради мне было говорить с Майклом? — пожал он плечами.
Он словно отгородился от Джулии стеной из ватного тумана, непроницаемой для звуков и чувств. И все же она попыталась пробиться.
— Ну как же, ты ведь с викарием в дружбе. Ты ему явно симпатичен! — сказала Джулия.
Джильс чуть заметно покраснел и еще больше ушел в себя.
— Не понимаю, о чем ты говоришь? Что я мог сказать ему? Смерть твоей тети нас совсем не касается… — и после паузы добавил: — И вообще, я не видел Майкла с того дня, как все это произошло.
Они помолчали, и Джулия лихорадочно пыталась выстроить в уме нужную фразу.
— Джильс… Скажи, тетя Джесси иногда не ночевала дома?
— Да.
— А ты не знаешь, где она… где она
— Это не наше дело. А полиции я уже рассказал все, что знал.
— Полиции?! Они что, допрашивали тебя?
— Я сам пошел к ним.
— И что ты сообщил им?
— Кое-что. Я уверен, они должны были знать это.
Джулия ничего не могла от него добиться. И все же она попыталась поддержать беседу.
— Полиция говорит, что клавиши органа были заткнуты листками бумаги, вырезанными из церковного журнала…
Наконец Джильс посмотрел на нее. Но выражение его лица не изменилось.
— Ну так что же?
Тут она вдруг струсила. Она жалко сконфузилась и пробормотала:
— Ну, я не знаю… Мне тревожно… Я не знаю, что будет дальше.
— Все очень просто. Нам надо будет уехать, — парень уклонялся от ее вопросов, не хотел понимать. — Твой отец уже прислал сюда человека, который раньше уже работал фермером. Он был тут вчера. Сегодня тоже приедет. Думаю, он возьмет ферму в свои руки.
Джулия чуть не плакала.
— Мне так жаль, Джильс… Я надеюсь, все получится не так. Не думаю, чтобы мама… — тут голос ее заглох, поскольку в том, что она намеревалась заявить, она ничуть не была уверена.
Джильс мельком окинул ее взглядом и, не повышая голоса, так же ровно произнес:
— Мне не хочется говорить обо всем этом, Джулия. Извини, мне не хочется говорить и с тобой. Лучше тебе больше сюда не приходить.
Он повернулся, вошел в дом и прихлопнул за собой дверь.
Джулия еще некоторое время стояла, уставившись взглядом в эту дверь… Весь ее солнечный, юный мир рухнул, казалось, всего за какие-то пару дней.
В начале десятого утра Уайклифф, с плоским атташе-кейсом в руках, появился у Тригг-Хаус. Его впустила в дом экономка — полненькая, свежая молодая женщина, давно созревшая для деторождения…
— Я суперинтендант Уайклифф. Если можно, я хотел бы побеседовать с миссис Гич.
Его провели в комнату, где стоял шкаф с водруженным на него русским самоваром и где Керси имел конфиденциальное интервью с хозяином дома.
Через несколько минут туда вошла Кэтрин Гич; она выглядела настоящей светской леди, в элегантных серых брюках и тонко подобранной по цвету блузке.
— Нет-нет, тут мы не можем разговаривать. Здесь как в морге…
Уайклифф покорно прошел вслед за Кэтрин по коридору в большую комнату с полукруглым окном, выходящим на лужайку и реку.
Тут все было обтянуто голубым и бледно-розовым блестящим ситцем, пол устлан паласом приглушенных тонов, серовато-зеленые стены украшены репродукциями. У торцевой стены стоял белый ультрамодный холодильник. Однако внимание Уайклиффа сразу же целиком перекочевало на рояль, удобно размещенный в углу.