Убегай!

Кобен Харлан

Тогда чернокожий раскрыл рот.

– Вы ищете Пейдж, – сказал он.

Это не был вопрос.

– Вы, – продолжил он, подняв руку и указывая пальцем на Ингрид. – Вы ее мать.

– Откуда вы знаете? – спросила Ингрид.

– Очень похожи на нее, просто одно лицо. Или это она похожа на вас? – Он погладил курчавую бороду. – Вечно я это путаю.

– Вы знаете, где сейчас Пейдж? – спросил Саймон.

– Вы за этим сюда пришли? Ее ищете?

Ингрид шагнула к нему:

– Да. Так вы знаете, где она?

Он отрицательно покачал головой:

– Извините,

нет.

– Но вы знаете Пейдж?

– Да, я ее знаю. Я живу прямо под ними.

– А тут есть еще кто-нибудь, кто мог бы это знать? – спросил Саймон.

– Еще кто-нибудь?

– Ну да, какой-нибудь друг.

Чернокожий улыбнулся:

– Я ее друг.

– Тогда еще какой-нибудь друг.

– Не думаю. – Он указал подбородком на дверь. – Вы пробовали попасть туда?

Саймон посмотрел на Ингрид.

– Да, – сказала та, – мы надеялись увидеть…

Он сощурил глаза:

– Что увидеть?

– Честно говоря, я и сама не знаю.

– Мы просто хотим ее найти, – добавил Саймон.

Человек снова погладил курчавую бороду, подергал за кончик, словно хотел, чтобы она стала длиннее.

– Я могу вас впустить туда, – сказал он.

Он сунул руку в карман, порылся в нем и выудил ключ.

– Откуда он у вас…

– Я же сказал, что я ее друг. У вас что, нет таких друзей, у которых может храниться ваш ключ, просто на тот случай, если вы случайно захлопнете дверь… да мало ли зачем?

Он двинулся к ним.

– Если копы разозлятся, что лента порвана, я все свалю на вас. Так что давайте зайдем.

Комната была больше похожа на конуру: без окон и примерно раза в два меньше площадью, чем спальня Пейдж в общежитии колледжа. На полу два матраса, один возле правой стены, другой прислонен к левой. Просто голые матрасы, никаких кроватей. И никакой другой мебели тоже.

В правом углу стояла гитара Пейдж. Рядышком на полу в три стопки уложена одежда. В остальном жуткий беспорядок, словно по комнате прошел небольшой смерч, но вот почему-то не задел ее аккуратно сложенной одежды. Саймон широко раскрытыми глазами все смотрел на эти стопки, и тогда Ингрид взяла его за руку и сжала ее. Да, Пейдж всегда бережно относилась к своей одежде.

С левой стороны на деревянном полу застыло пятно крови.

– Ваша дочь никогда не делала никому вреда, – сказал чернокожий. – Только себе самой.

Ингрид повернула к нему голову:

– Как вас зовут? – спросила она.

– Корнелиус.

– А меня Ингрид. Это отец Пейдж, Саймон. Но вы ошибаетесь, Корнелиус.

– В чем?

– Она сделала больно не только одной себе.

Корнелиус подумал, потом кивнул.

– Видимо, это правда, Ингрид. Но, понимаете, в ней все равно много хорошего. Все равно. Мы с ней часто играли в шахматы. – Он посмотрел в глаза Саймону. – Она говорила, что это вы научили ее играть.

Саймон кивнул, говорить сейчас он не мог, боялся, что не выдержит.

– Еще она любила гулять с Хлоей. Это моя

собака. Кокер-спаниель. Говорила, что дома у нее тоже была собака. Сказала, что скучает по ней. Я понимаю, Пейдж принесла вам страдания, но сейчас я говорю о намерениях. Я видел это и раньше, увижу и снова. Это дьявол – он вечно ловит тебя в свои сети. Всюду сует свой нос, тычет пальцем, пока не найдет твою слабость, а потом, понимаешь, залезает прямо тебе под кожу, поселяется в твоей крови. Например, с помощью выпивки. Или азартных игр. Воплощается в вирус, так тоже бывает, рак, например, или еще что-нибудь в этом роде. А еще дьявол живет в героине, в роке, в метамфетамине… Да в чем угодно. И все это дьявол, хоть и обличье разное.

Он повернулся и посмотрел на кровавое пятно на полу.

– Дьявол может быть и в человеческом обличье тоже, – сказал Корнелиус.

– Я думаю, вы и Аарона знали? – спросил Саймон.

Корнелиус продолжал смотреть на кровь.

– Вы понимаете мою болтовню про дьявола, который попадает прямо в кровь человека?

– Да, – сказала Ингрид.

– Иногда ему вовсе не нужно вмешиваться и подталкивать. Человек сам все за него делает. – Корнелиус посмотрел на них. – Я никому не желал бы смерти, но, говорю вам, бывало, поднимусь сюда к ним, а он под кайфом, да и Пейдж тоже, лежат тут в собственной вонище, а я смотрю на него, смотрю на то, что он натворил, и мечтаю о том…

Голос его затих.

– Вы обращались в полицию?

– Это они обращались ко мне, но мне нечего было им сказать.

– А когда вы в последний раз видели Пейдж?

Корнелиус помедлил.

– А я вроде надеялся, вы мне что-нибудь скажете.

– В смысле?

В коридоре послышался какой-то шум. Корнелиус высунул туда голову. Прямо к ним ковыляла юная парочка, парень и девушка прижались друг к другу так тесно, что трудно было сказать, где кончается один и начинается другой.

– Корнелиус, – с акцентом сказал молодой человек, – что тут, б-блин, происходит?

– Все нормально, Энрике. Как дела, Кэнди?

– Обожаю тебя, Корнелиус.

– Я тебя тоже.

– Что, уборкой занимаешься? – спросил Энрике.

– Не-е… Просто решил посмотреть, все ли в порядке.

– Этот козел был полное дерьмо.

– Энрике! – воскликнула Кэнди.

– Что?

– Он же умер.

– Значит, теперь он мертвое дерьмо. Так лучше?

Энрике сунулся в дверь, заглянул в комнату и увидел Саймона с Ингрид.

– Кто это тут с тобой?

– Просто какие-то копы, – ответил Корнелиус.

Поведение парочки сразу изменилось. Прежде ленивая, расслабленная походка вдруг стала куда более целеустремленной.

– О, приятно познакомиться, – пропела Кэнди.

Они оторвались друг от друга, заторопились вглубь коридора и в самом конце его скрылись в какой-то комнате. Корнелиус с улыбкой смотрел им вслед, пока они не исчезли из виду.

– Корнелиус… – сказала Ингрид.

– Мм?

– Когда вы в последний раз видели Пейдж?