Убегающий от любви (сборник)
Шрифт:
По возвращении в Москву Лидия Николаевна затосковала. Нет, речь не о сладко изматывающей сердечной тоске, когда каждый час, проведенный без милого, кажется бессмысленно потерянным. Так было у нее с Ласкиным. Она даже могла расплакаться, если назначенная заранее встреча с Севой срывалась или откладывалась. Теперь же Лидия Николаевна страдала от другого: с некоторых пор она стала ощущать себя всего лишь обязательным пунктом плотного делового расписания Эдуарда Викторовича. А чувствовать себя частью, пусть и очень важной, чужого жизненного распорядка — горько и унизительно.
Заметив
— Почему? — удивился Эдуард Викторович. — Всем так нравится!
— Я — чайка? Нет, не то… — усмехнулась она.
Однажды он заночевал у нее после командировки, а когда утром зашел на кухню, Лида смотрела в окно.
— Что-нибудь интересное?
— Нет, все как обычно. Время содержанок.
— О чем ты, Ли?
— О том, что вижу. Раньше всех уезжают чиновники — в восемь. Потом — бизнесмены, около девяти. А сейчас двенадцать — час содержанок…
Эдуард Викторович выглянул в окно — и действительно: на широком дворе садились в машины, дружески приветствуя друг друга, сразу несколько молодых, длинноногих, дорого одетых девиц.
— Ты тоже обычно выходишь в двенадцать?
— Нет. Не хочется чувствовать себя содержанкой.
— Никогда больше не произноси этого слова! Никогда. Ты не содержанка. Ты женщина, которую я люблю…
— Конечно! Я женщина, которую ты любишь и содержишь…
— Не надо так! Поверь, я очень хочу на тебе жениться. Но я не могу!
— Я тебя никогда об этом не просила.
— А почему ты не просишь?
— Во-первых, потому, что проситься замуж нелепо. Просятся собаки на двор…
— А во-вторых?
— А во-вторых, у тебя жена, дети. И я не собираюсь ломать твою жизнь.
— Что же ты собираешься?
— Собираюсь быть с тобой, пока нам хорошо вместе.
— А если тебе станет со мной плохо?
— Но ведь ты тоже уйдешь, когда тебе станет со мной плохо!
— Мне никогда не станет с тобой плохо! Запомни это как следует!
— Ну что ж, значит, я всегда буду твоей любовницей, а твоя жена будет твоей женой.
— Да, моя жена всегда будет моей женой! Я поклялся.
— Ты? Поклялся?! Это на тебя не похоже…
— Ты просто плохо меня знаешь.
— На чем же ты поклялся? На Библии или на контрольном пакете акций?
«Фу, как нехорошо!» — возмутилась Дама.
«Давай, Зольникова, дожимай!» — похвалила Оторва.
— Остроумно! — после долгого молчания проговорил Эдуард Викторович. — Я поклялся здоровьем детей.
— Зачем?
— Я не могу
— Она болела?
— Да, очень сильно. После операции она сама предложила, чтобы я себе кого-нибудь нашел.
— И ты нашел себе Ли?
— Не сразу. Оля меня любит и хочет, чтобы я не испытывал никаких… проблем.
— Ого! Значит, я не простая любовница…
— В каком смысле?
— Я разрешенная любовница. У тебя замечательная жена. Я восхищена! Это же настоящее агапэ!
— Какое еще агапэ?
— Греки называли так жертвенную любовь.
— Откуда ты знаешь?
— В училище нам читали античную литературу. Я запомнила.
— Значит, с Ласкиным у тебя было агапэ?
— Нет, иначе я бы его не бросила — жалким и распадающимся… Дети здоровы?
— Что? Да, конечно…
— Ну и слава богу! Она знает обо мне?
— Знает. Она видела тебя на сцене.
— Значит, как в анекдоте? Наша — лучше всех…
— Ли, зачем ты так?
— Я не Ли. Меня зовут Лидия. Запомни!
После этого объяснения Эдуард Викторович не показывался у нее две недели. И не звонил. Нинка, узнав от подруги про ссору, посерьезнела и сказала очень значительно:
— А ведь ты его подсекла, кальмара этого! Теперь главное, чтобы не сорвался!
Нинка постоянно ездила на рыбалку с Рустамом и вся была в древнем искусстве ужения.
— Не хочу я за него замуж! — совершенно искренне воскликнула Лида. — Я его не люблю…
— А любовь-то тут при чем? Он должен на тебе жениться… Ты женщина или надувная кукла? А женщин мужики видят в нас только в тот момент, когда надевают кольцо на палец! До этого мы для них всего лишь более или менее удачная комбинация первичных и вторичных половых признаков. Поняла, Зольникова?
— Что я должна понять?
— Рожай от него — вот что! Чем богаче мужик, тем больше у него должно быть детей. Для справедливости!
— Ни за что!
Благонамеренная Дама без устали твердила, что Лида не имеет права разрушать чужую семью и уводить мужа у жены и отца у троих детей.
«Ты должна с ним расстаться!» — требовала она.
Но Оторва тоже времени зря не теряла: «Зольникова, не будь дурой!»
Эдуард Викторович появился через две недели и подарил Лиде старинное кольцо с изумрудом. И все пошло вроде бы по-старому. Но это только на первый взгляд. Дама убеждала, что нужно или уйти от него, или смириться с жизнью на обочине чужого семейного счастья. Она посоветовала Лиде вызубрить все домашние праздники любовника и даже заставляла покупать подарки его жене и детям к дням рождения и именинам. Тем временем Оторва вела строжайший учет каждой неловкости или небрежности Эдуарда Викторовича, будь то чересчур нежный разговор с женой по телефону в ее, Лидином, присутствии или два выходных дня, проведенных им в семье. (По молчаливому уговору суббота принадлежала любовнице, а воскресенье — супруге.) Оторва научила Лиду изображать в постели страстное исступление с последующим тихим отчаянием: вот, мол, ты сейчас уедешь к ней, а я, а я, а я…