Убей меня своей любовью
Шрифт:
– Мы никому не скажем! – мгновенно пообещал Дуся. – Я по природе молчун, а Инга… Она родилась немой. Да, вот такое у нее несчастье. Иногда, правда, случается некоторый словесный пон… кхм, но это если поест чего-нибудь несвежего… Сейчас не вылетит, ручаюсь! Правда, Инга?
Инга уверенно мотнула головой. Ольга вздохнула, ненадолго прилипла к чашке с кофе, потом закурила сигарету и, вытаращив глаза, начала говорить:
– Эта Танька работала у нас. Она пришла, когда меня еще не было. Такая бедная сначала притащилась, даже колготки не на что было купить, а потом как пошла работать, как пошла! Наша мамка… Калоша… ну главная наша, короче, она говорила, что это оттого, что Татьяна стала
– Не дай бог профессорам педагогики узнать, куда они готовят кадры… – пробормотал себе под нос Дуся и с удвоенным вниманием уставился на Ольгу.
– Но только это нам так говорили, а на самом деле и не было никакого психфака! А только почему Танька такие деньги стала загребать, никому не понятно было. И ведь что интересно! Стоим все вместе, Танька не чаще нас уезжает, а получается, что у нее денег – помойка, а у нас… А потом такое случи-и-илось! Короче… Ин, ну налей кофе, чо жадничаешь? А у вас коньяка нет? Ну и не надо, я просто так, ради прикола спросила. Так я чо говорю-то! Короче, привозят нас недавно на место, а еще погода такая отстойная была – дождь пополам со снегом, а мы в тоненьких колготочках, в чулочках, все дела. А у Динки и вовсе все колготки в крупную дырку, ну прикиньте!.. Сидим, значит, в машине, из окошек клиентов выглядываем, чего зря здоровьем раскидываться. И тут подъезжают! Клиенты! Останавливаются, значит, возле Дома культуры – и прямиком к нашему микроавтобусу. Ну мы, ясное дело, подготовились, ножки так выставили, куртки поскидывали, каждая сама из себя сидит, выпендривается, бабки приманивает. Влезают в двери двое – оба такие… черт знает какие! Мы давай улыбаться, ножками сверкать, а они так молчком пистолеты достали и спрашивают: «Где Татка? С кем сейчас работает?» А Татка – это Танька Дутова. И она уже не работала тогда. Мы им так говорим: мол, на кой фиг вам Татка, когда ее нет, а мы здесь все в полном составе и каждая с изюминкой. А они прям как бараны! На фиг, мол, нам ваш кишмиш, подавайте Татку и хоть ты убейся! Ну Динка, она у нас такая вся без комплексов была, возьми и ляпни – достали, мол, со своей Таткой! Здесь и получше ее есть! А те!.. Ужас такой!.. Взяли и без всяких объяснений в Динку и выстрелили, а потом еще раз, в голову. Что там началось! А они так ручкой помахали и говорят: «Сегодня что? Пятница? Так вот, пока вы нам Татку лично в руки не передадите, мы будем приходить каждую пятницу и отстреливать по одной кукле» – это, значит, по одной из нас. Не, прикиньте!
– И что – так и приходят? – ухватилась за щеки Инга.
– Пока нет, – пояснила Ольга. – Наша мамка тоже не последняя фишка в бизнесе, кое-что может. Она нам сказала, что все утрясла, а сама каждую пятницу бледнее стены. И всех предупреждает – если кто увидит Татку, чтобы немедленно, в ту же секунду ей звонили! Даже телефоны всем сотовые выдала, прикиньте? Это чтобы наша Калоша да на телефоны нам свои деньги тратила?! Нет, ну она не Калоша, конечно, я так ее любя называю…
Дуся переглянулся с Ингой. Понятно, что Милочка кому-то из клиентов здорово насолила, но как и кому? Теперь ничего удивительного нет в том, что ее прирезали… Но почему же тогда прибегали какие-то девицы? Они что – не знали, что ее уже нет? Вряд ли, в таких структурах все четко отлажено.
– А из-за чего мужчины так нервничали? – невинно поинтересовалась Инга. – Ты не в курсе?
– Нет, ну вы ваще!! А мне-то кто скажет?! Это наша Калоша… Слушайте, я у вас так засиделась, так засиделась! – вдруг засуетилась Ольга и стала собираться.
– Подожди, – остановил ее Дуся. – А как можно встретиться
– А, ну назовитесь, – с облегчением выдохнула девчонка. – Это ваще классно будет. Тогда они вас пристрелят, да и все.
Дусю передернуло, но он совладал с собой:
– Это мои проблемы. Где Калоша?
– Короче, так… сегодня у нас что? Среда? А по субботам и по воскресеньям Калоша сама нами торгует, боится, что мы с пьяных много возьмем и мимо ее рта протащим, так вот… Ты чего – не можешь придумать, что ли? Подошел к ней в субботу, предложил крупные бабки, она тебе что хочешь устроит! – посоветовала Ольга. – Она у нас знаешь какая – низенькая, толстая, как колобок, а на шее обязательно шарф зеленый. Черт его знает почему – любит зеленый шарф и все! И сапоги тоже зеленые, а куртка белая. Ну узнаешь ее, она самая толстая и старая.
Вызнав у Ольги все, что нужно, Дуся и Инга простились с девчонкой, отвалив ей кругленькую сумму и вызвав такси.
Проводив девчонку, Дуся вдруг явно ощутил, что сейчас он в квартире один с Ингой. Вот никогда это его не волновало, а сегодня, как вспомнит, что она там стояла – в ярком платьице, на панели, так по груди разливается какое-то подозрительное тепло. У него так случалось, когда Душенька ночью забиралась к нему на грудь и из вредности оставляла лужу. Вроде ничего, а потом раз – тепло! А потом холод и вонь, но это по-другому немножко, а сейчас…
Он достал из холодильника маленькую бутылочку коньячка (и почему это маманя всегда покупала такие мензурки да еще и тыкала их в холодильник?), с рюмочками подошел к Инге и загадочно произнес:
– Ты не знаешь, чего я хочу?
– Напиться? А чего тогда с Ольгой не пил? – спросила та, ненадолго отрываясь от телевизора.
Вот где-то Дуся читал, что этот электрический ящик самый страшный враг компании! А он, оказывается, еще страшнее! Ну как это понимать?! Сидит прекрасная девушка, ну пусть не совсем прекрасная, но, главное, имеется в наличии, рядом с ней обворожительный мужчина торчит с коньяком, а ей только телек подавай! Дуся демонстративно щелкнул пультом, и экран погас.
– Так я повторяю свой вопрос, – раздраженно рявкнул Дуся и снова запел медовым голосом: – Ты не догадываешься, чего я хочу?
Теперь Инга с вежливой усталостью смотрела на потуги работодателя и догадываться не собиралась. Пришлось Дусе прозрачно намекать:
– У нас сегодня такой трудный день, и мы с тобой сработали как одно целое! Как единый механизм, как… Давай напьемся, а?
– Если вы про коньяк, то это всего стограммовая бутылочка, и ее уже наполовину Яков Глебович опустошил.
– Вот боров, – прошипел Дуся. – Ну тогда хоть пойдем наедимся! Я уже три дня тебя прошу овсянку, а ты!..
Как-то незаметно романтический порыв угас, остался только сильный голод. Инга нехотя поплелась на кухню, а Дуся удобно устроился в кресле и, кажется, даже задремал. Точно задремал, потому что, когда к нему подошла Инга, он уже зычно храпел.
– Евдоким Петрович! – потрясла она его за плечо. – Ваш овес готов!
Тут Дуся игриво ухватил девушку за юбку и прижал к себе – взыграло ретивое:
– Ать! Сейчас раздавлю, как муху!!
В следующую же секунду он получил такой мощный удар в скулу, что голова едва не оторвалась от шеи.
– Дура!! – взвизгнул он, чуть не плача.
– А я вас предупреждала, – поджала губки страшенная Инга. – До свадьбы никаких поцелуев!
– О бо-о-о-оже! – взвыл Дуся. – И эта туда же! Да кто тебя целовать-то собирался?! Я ж так только…
– А «так только» тем более! У меня, знаете ли, всего одна девичья честь, и я буду хранить ее до…