Убейте Билли
Шрифт:
Я тоже смотрел на него, отмечая, что пришелец необыкновенно красив. Орлиный нос с нервно подрагивающими ноздрями, красные, изящно прорисованные губы, высокий лоб и бледные впалые щёки. Его костюм в грязном подземелье казался нелепым. Из-под тяжёлого чёрного плаща выглядывал пышный воротник белой рубашки, а высокие сапоги поражали блеском. Аристократ поигрывал тростью, с массивным золотым набалдашником. Мне показалось, что трость живёт собственной жизнью – так легко крутилась она в руке незнакомца.
Всё это впечатляло, более того, пришелец просто размазывал своей презентабельностью. Что-то плебейское заскулило в душе –
С вызовом взглянул аристократу в глаза. Они были бездонны – черны, словно самая беззвёздная ночь, но при этом до умопомрачения прозрачны. Не знаю, как это может быть, но его глаза были именно такими – бездонно-прозрачными, и чернота обжигала, леденила. Почувствовал себя распятым под микроскопом микробом – по-другому описать непривычные ощущения не могу.
Он подошёл ближе. Захотелось забраться в отбросы, но не мог сдвинуться с места. Аристократ молча взял меня за руку и длинным, остро наточенным ногтем сделал надрез где-то в области запястья. Тупо смотрел на тонкую струйку крови, удобряющую местную почву и почему-то даже не думал сопротивляться. Незнакомец, достав из складок плаща складной пластиковый стаканчик, привычным движением встряхнул. Расправив его, подставил под струйку крови. Поднёс к носу и, не найдя ничего оскорбляющего благородное обоняние, осторожно попробовал.
Не понравилось – сморщился и сплюнул. Я расхохотался, стряхивая оцепенение: так-то – без спроса! Вот если бы он спросил, то с удовольствием рассказал ему, что пил вчера и в каких количествах.
Нахал всё ещё плевался и топтал ногами ни в чём не повинный стаканчик. Ранка на руке затянулась и лишь царапина напоминала о непрошеном заборе крови на предмет наличия токсинов в организме.
– Вот ведь дрянь! – в сердцах воскликнул дегустатор, проплевавшись.
– Ты кто?
– Вампир, – он оперся на трость, склонив голову в издевательском поклоне.
– Вампиров не бывает – они вымерли.
Память услужливо выдала на-гора информацию о том, что эти самые вампиры – персонажи совсем уж замшелых времён, какая-то дальняя родня не то патефона, не то не то фараона – в общем, такая же древность.
– А я и есть мёртвый вампир, – он расхохотался, будто выдал что-то очень оригинальное. Вообще-то, расхохотался – не то слово, вампир благородно откинул голову назад, и его аристократическая глотка издала серию сдержанных звуков, которые с большой натяжкой можно было назвать смехом. Это естественно – благородный сэр не будет опускаться до плебейского хохота. – Раньше, юноша, вампиры не только бывали, но и пользовались большой популярностью!
– Когда раньше? – глупый, конечно, вопрос, но лучшего ничего не придумал. Оно и понятно – от одних насекомых крыша ехала, не говоря уж о крысах, мутантах и прочих прелестях лабиринта. А теперь вот этот – то ли призрак, то ли глюк. Если всё-таки глюк, то очень красочный, очень реалистичный, почти живой.
– Вы потрясающе необразованны, юноша. Поройтесь в истории, – он оглядел помещение и, брезгливо сморщившись, перескочил на другую тему. – Свинарник! Ничего не могу с
– Потомков? – тупо переспросил я, всё ещё не понимая, в чём здесь подвох.
– Ну да, потомков. Я давно мёртв. Я умер гораздо раньше моего замка. Меня прикололи к стене, как бабочку и замуровали вход, но время, как всегда это бывает, постаралось на славу – оно, знаете ли, лучше всех ломает стены, – он посмотрел свысока, что при его росте не составляло труда. Уголки красиво очерченных губ поползли вверх, изображая ироничную усмешку.
– Как? – я не смог внятно сформулировать вопрос, но он понял меня без слов.
– Здесь находится астральный прокол… точнее… у меня прокол в астрале. Пытаюсь вернуться в прошлое и предупредить себя об опасности, но раз за разом вынужден лицезреть эти кости. Не пускает… – он посмотрел на осиновый кол, и агатовые глаза полыхнули такой лютой ненавистью, что я поразился тому, как древняя деревяшка не сгорела под этим огненным взглядом. Видимо, негативные эмоции, что охватили его, заняли слишком много места в душе вампира, вытеснив вежливость. Собеседник перешёл на «ты», даже не спросив у меня на то разрешения. – Вытащил бы ты его, а? В долгу не останусь…
– Не останешься – оживёшь и выпьешь всю мою кровушку! – забавно, вернулось чувство юмора, а вместе с ним и способность философски относиться к любым проблемам. А вампир явно был проблемой и, как я подозревал, серьёзной. Подумав об этом, обнаружил некоторое несоответствие между словами и поведением моего высокомерного собеседника. – Послушай, – сказал я, скрестив руки на груди, – то, что вампиры пьют кровь – классика. Только вот ты, вроде, призрак, а хлещешь её, родимую, как водичку?
– Да разве это кровь? – возмутился вампир, проигнорировав вопрос. – Сплошные ядохимикаты – язву нажил с такой кровью! Я недавно на три века вперёд заскочил – от вас на три века, хлебнул по глупости, а как результат – обострение. Не знаю, как жив остался! Вот раньше, в наше время, кровушка была!
– Где и когда? – я не знал, смеяться мне или плакать от прямо-таки детской непосредственности приведения.
– В прошлом, мой юный непонятливый друг, в реальном золотом прошлом. В том прошлом были деревья и чистая вода, а женщины сами рожали детей. Да что говорить – наша чума по сравнению с нынешним загрязнением среды – просто подарок! – Он с ностальгией вздохнул и оглядел заплесневелые стены темницы. Лицо его сделалось отрешённым, такими бывают лица людей, когда они погружаются в приятные воспоминания. Настолько приятные, что действительность отходит на задний план, а эти самые воспоминания делаются единственной реальностью, причём сильно отличающейся от того, что было на самом деле. Воспоминания подчищаются несовершенной памятью, всё, что в ту пору царапало и раздражало, убирается или вытесняется – в результате остаётся карамельная картинка незамутнённого счастья. Судя по лицу собеседника, с ним происходило что-то подобное. – У меня здесь замок стоял – сам строил. И лабиринт сам планировал. Не знал тогда, что себе могилу готовлю. Слушай, выдерни ты этот трижды проклятый кол, ну что тебе стоит?!! Мог бы сам – не просил! – он подошёл к распятому на стене скелету и любовно погладил лысую черепушку, опасаясь при этом даже нечаянно коснуться дерева.