Убежать от зверя

Джонстон Эмили Кейт

Это не предвещает ничего хорошего.

Мы возвращаемся в Палермо только после пяти часов вечера. По пути в город Кэлдон останавливается, чтобы забрать Флори. Она была с семьей Мэлори, а они живут на ферме за городом. Кэлдон нет смысла ехать весь этот путь обратно, после того, как развезет нас.

Как только дверь открывается, Флори устраивается рядом со мной. Я понимаю, что понятия не имею, что они ей сказали, что они сказали всем. Кэлдон обычно выражается прямо, но Флори всего десять лет, и я не уверена,

что хочу быть той, кто расскажет ей о случившемся. Кэлдон и Полли наблюдают за мной, пока Флори душит меня в своих объятиях, и на удивление не разрушает меня. Я мысленно отмечаю, что получать объятия от десятилетней девочки - это то, что я все еще могу выносить.

Мэлори стоит около грузовика, глядя на меня. Могу сказать, что она чувствует некоторую вину, как и Полли, хотя ей даже хуже, поскольку она жила со мной в одной хижине, а еще и потому, что силы ее и Полли не равны.

– Привет, - говорю я, - не смей извиняться передо мной.

Мэлори сглатывает, определенно пытаясь сдержать слезы, и кивает.

– Я рада, что с тобой все хорошо, - говорит она.
– Надеюсь, скоро увидимся. В школе, я имею в виду. Если хочешь, могу забирать твои задания на дом.

В этом вся Мэлори. Мне нужно было быть лучшим другом для нее. Как и Полли, ради команды она пройдет сквозь огонь. Но в отличие от Полли, она была бы в состоянии ужаса все это время.

– Спасибо, - говорю я.
– Я ценю это. Это всего на неделю.

Флори пристегивает свой ремень безопасности, и Мэлори закрывает дверь. Она стоит на подъездной дорожке и ждет, пока мы не сворачиваем в конце переулка.

– Ты же не уйдешь, правда?
– спрашивает Флори, когда мы сворачиваем на главную дорогу.
– По дороге домой, в автобусе, Дженни сказала, что ты уйдешь.

– Я не собираюсь уходить, Флори, - подняв голову, я вижу, что Полли снова повернулась к нам, а Кэлдон смотрит на меня через зеркало заднего вида.
– Я не собираюсь уходить.

Глава 10

У Полли занимает пятнадцать минут, чтобы убедить Кэлдон, что с нами все будет хорошо, если она оставит нас у меня дома до того, как вернутся мои родители. Родители оставили сообщение на автоответчике, в котором говорится, что они выехали из аэропорта. Даже с учетом пробки, они должны приехать домой в течение часа. Я могу протянуть час в своем собственном доме.

– Флори завтра тоже в школу, - говорит Полли, предпринимая последнюю попытку убедить Кэлдон, что другие люди нуждаются в ней больше, чем я.

– С нами все будет в порядке, - обещаю я.

Кэлдон не в восторге от этого, но все равно кивает.

– Ладно, Флори, - говорит она, - нам нужно подготовить тебя к завтрашнему утру.

Я борюсь с чувством вины. Кэлдон рассчитывала за воскресенье и праздничный день, чтобы подготовить себя и свою дочь к новому учебному году. А сейчас уже вечер понедельника.

– Спокойной ночи, Гермиона, - желает мне Флори. Она единственная, кто

ведет себя так, будто ничего не произошло, и мне просто хочется, чтобы она всегда была рядом. Но ей иногда нужно спать, честно говоря, как и мне.

– Спокойной ночи, - говорю я.
– И спасибо, что подвезли нас, Кэлдон.

Это только формальность, и мы обе это понимаем. Там было не так уж и много вариантов. На самом деле, я имею в виду «спасибо, что не заставили меня ехать со всеми в автобусе или на патрульной машине». Но так звучит более нормально.

– Увидимся завтра, Полли, - говорит она.
– Гермиона, звони мне в любое время. В любое время, слышишь?

– Договорились, - отвечаю ей. Я добавляю ее в свой список людей, у которых в ближайшие дни будет огромное преимущество. Мне могло бы быть от этого плохо, если бы это не помогало чувствовать малодушную радость.

А потом, мы вдвоем с Полли стоим на кухне и смотрим друг на друга. Она была у меня дома миллион раз, а ведет себя так, будто не знает, что ей делать.

– Итак, - говорю я, пытаясь заполнить тишину хоть чем-то.
– Мороженое?

– Звучит здорово, - она старается звучать так, будто говорила это миллион раз раньше, но у нее это не получается. Сейчас мы одни, и ее показная уверенность шатается еще больше.

– Я пойду в ванную, - говорю я.
– Увидимся в гостиной.

Я иду в маленькую ванную комнату на первом этаже и сажусь на сиденье унитаза, зажав голову между коленей. Я смотрю на кафельный пол, который знаю, как свою ладонь, прослеживаю линии в бесконечность и с усилием заставляю себя дышать. Это всего лишь мой дом. Я живу в нем всю свою жизнь. Если я не могу быть здесь, куда тогда, черт побери, мне идти?

Обычно, вернувшись домой из лагеря, я чувствую себя немного странно. Это возвращение из выдуманного царства колокольчиков, организованного питания и ситуативной дружбы. Некоторые колокольчики остаются, некоторое питание все еще планируется, а некоторая дружба теряется, но, по большому счету, это возвращение домой, чтобы понять, что ничего не изменилось, и ты сам не так уж сильно и изменился, как думал. В этом году все не так. В этом году я пропустила двенадцать часов своей жизни. Я изменилась больше, чем могу представить.

Но я снова могу дышать, поэтому спускаю воду в унитазе и делаю вид, что мою руки. Я выхожу и замечаю, что Полли положила все подушки на пол так, что мы можем лечь, и еще она выпотрошила из холодильника все, что предположительно может быть дополнением к десерту из мороженого.

– Ты отнеслась к этому слишком серьезно, - говорю я ей.

– Я всегда отношусь к мороженому серьезно, - отвечает она, пусть даже мы обе и понимаем, что говорим совсем не об этом. Это надо остановить. Хотя мне нужно ощущать боль. По крайней мере, я думаю, что должна. Потому что прямо сейчас это ничто. И спустя несколько дней, проведенных в размышлениях о случившемся, это ничто начинает меня пугать.