Убежище чужих тайн
Шрифт:
– Какое отношение Петр имеет к гибели француженки? – спросил генерал.
– Надеюсь, никакого, – поспешно ответил Яков, – но позавчера Груша мне опять нажаловалась на Петра, и я решил с ним поговорить. Дома его не было, я искал его в одном трактире, потом в другом, но там мне сказали, что он только что ушел. Я побежал его догонять, выбрал короткий путь через лес, но вскоре стемнело, я перестал видеть тропинку и, кажется, заблудился. Тут я вспомнил насчет попелюхи, и мне стало не по себе…
– Опять ты про эту попелюху, – проворчал Константин, морщась. – Что за манера
Тут, несмотря на свою преданность господам, Яков все же немного обиделся и решился вступиться за то, что молодой хозяин неучтиво обозвал «выдумкой».
– Господин Вартман тоже считал, что попелюха – это вздор, – с достоинством промолвил слуга. – А ведь ему говорили, чтобы он не ходил лишний раз возле болота. Но он считал себя умнее всех… И вы знаете, чем все кончилось.
– Вартман – это бывший управляющий Мокроусова? – спросил Константин. – Тот, который покончил с собой этой зимой?
– Да, – кивнул генерал. – Его нашли недалеко от болота, он выстрелил в себя из ружья. Поначалу многие не могли понять, зачем он это сделал. Сорок пять лет, не пил, проблем со здоровьем не имел, хозяин в управление имением не вмешивался, жалованье отличное…
– Вот, – удовлетворенно промолвил Яков. – А все из-за попелюхи. Это она его заморочила и к себе утащила…
– Может быть, ты все-таки расскажешь нам, что видел в лесу? – нетерпеливо спросил Константин. – Ты говорил, что сбился с пути, стало темнеть…
– Да, все так и было, – кивнул слуга. – Я пошел наугад и через какое-то время увидел впереди башню, которую выстроил отец Мокроусова. Возле башни я заметил повозку, запряженную одной лошадью. На повозке стоял фонарь, но поблизости никого не было. Я подумал, что кучер сейчас выйдет и я попрошу его подвезти меня, но тут дверь отворили изнутри… распахнули настежь, и на пороге показался человек, который нес что-то вроде большого свертка в одеяле. Он с трудом затащил этот сверток в повозку, и, когда свет фонаря упал на его лицо, я увидел, что это Сергей Петрович Мокроусов. А из свертка, когда Мокроусов водрузил его на повозку, – я готов в этом поклясться – свесилась женская рука.
– Мгм, – неопределенно протянул генерал, шевеля пышными седыми усами. – Много позавчера выпил в трактире-то?
– Да вы что! – ужаснулся Яков. – Ни капли…
– А Сергей Петрович тебя видел? – спросил Константин.
– Нет. Я… я испугался и не стал к нему подходить.
– И правильно сделал, – одобрил генерал. – С чего ты решил, что рука женская?
– Так ведь это же понятно… Узенькая ручка-то, и рукав немного был виден…
– Какого цвета рукав, не заметил? – быстро спросил Константин.
– Темного. Синий или черный. Сергей Петрович поспешно убрал руку, запихал в одеяло… Тут мне стало совсем не по себе, и я поспешил уйти. Вчера поговорил со знающими людьми…
– Какими еще людьми?
– Старым Миколой, бабкой Феклой, которая знахарка. Я… я ведь решил, что это попелюха меня заморочила. Как господина Вартмана… Наслала адское видение, чтобы меня погубить… А потом Груша прибежала и сказала, что француженку убили и тело
– Н-да, – протянул генерал, потирая усы, – пожалуйте положеньице… Значит, Луиза из дома ушла пешком? Могла она тогда вечером до башни дойти?
– Конечно, – уверенно ответил Константин. – Башня в лесу, но не так уж далеко от усадьбы.
– Ты не заметил, был в башне еще кто-нибудь? – спросил генерал у Якова.
– Я никого больше не видел. Правда, наверху горело окно, но, может быть, Сергей Петрович просто забыл лампу потушить…
Генерал вздохнул и некоторое время молчал, обдумывая свои следующие слова.
– Ну что ж, Яков, – проговорил он наконец, – ты всегда был честным человеком, и я рад, что ты таким и остался и все нам рассказал… То, что ты видел, надо будет рассказать еще раз господину следователю. Он будет разные каверзные вопросы задавать, но ты не бойся, говори все как есть… И помни, что в случае чего мы всегда за тебя заступимся. Мы своих людей в обиду не даем…
– Я не хотел, чтобы от этой истории вам вышел какой-нибудь урон, – сказал Яков, нервничая. – Потому и решил сначала посоветоваться…
– Да что там урон, – устало промолвил генерал. – Стар я стал совсем, в людях уже не разбираюсь… Он ведь, паршивец, нарочно Луизу на нашу землю отвез и в овраг сбросил. Чтобы следователь прежде всего к нам прицепился…
– Из-за дуэли? – спросил Константин после паузы.
– Человечишка, – с расстановкой проговорил его отец, недобро сощурив глаза. – Каково, а? Он же жил с ней, дочку ей сделал… и в овраг? Диким зверям на съедение? Если бы ты ее не нашел, ее бы птицы и звери растаскали…
Константину стало не по себе. Он махнул рукой, показывая, что Яков может уйти, и слуга удалился.
– Хотят слухи, – сказал молодой человек, когда Яков скрылся за дверью, – что в этой башне Мокроусов встречался с Надеждой Кочубей.
– Какие еще слухи? Это твоя жена тебе сказала, что ли?
Константину ничего не оставалось, как подтвердить это.
– Бабы много чего врут, – проворчал генерал, – но раз твоя жена так говорит, то, скорее всего, так оно и есть. От нее ничего не утаишь… Гхм! Ну и что мы имеем? Допустим, Мокроусов любезничал с этой рыжей пигалицей, тут прибежала Луиза, стала скандалить, он решил ее унять… или Надежда так решила…
– Четырнадцать ударов, – пробормотал Константин, не слушая его. – Вот что не укладывается у меня в голове.
– Ты это о чем?
– Доктор Гостинцев сказал, что жертве нанесли четырнадцать ударов ножом в верхнюю часть тела. Не один, не два, не три… Вот чего я не могу понять. Как же надо было ненавидеть эту несчастную женщину, чтобы…
Он осекся.
– Здорово, да? – усмехнулся генерал. – Живешь бок о бок с людьми, веришь, что они приличные, в гости их приглашаешь, с женой знакомишь, детей своих им показываешь… А тут вдруг такое! Четырнадцать ударов ножом, в одеялко завернул, вывез и бросил в лесу… А потом слезы лил, да? – резко спросил старик. – Требовал от следователя убийцу найти? Его отец хоть приличней был… Всего лишь пил втихаря… но в лесу тел не прятал, нет!