Убежище

Хаури Реймонд

Грустно улыбнувшись, она предалась воспоминаниям.

Годы, проведенные в Лиссабоне с Себастьяном, оказались самыми счастливыми за всю ее долгую жизнь. Они ни разу не расставались, вместе путешествовали, вместе занимались науками и, конечно, вместе растили сынишку, на которого не могли нарадоваться. Она мечтала, чтобы счастье быть рядом с мужем продолжалось бесконечно, и с радостью последовала бы за ним куда угодно, но понимала — это невозможно. Себастьян должен выполнить завещанную ему миссию, а она — растить и оберегать сына.

Как он и обещал, переезд

за океан помог ей с Мигелем обрести долгожданный покой. С тех пор как они обосновались в Филадельфии, их никто не тревожил. Она позволила себе маленькую ложь, представившись местному обществу вдовой, а сыну дала новое имя — Майкл. Они нашли, что Город Братской Любви целиком оправдывает свое название. Правда, последние несколько лет были весьма бурными — шла война за независимость, но Терезия с сыном благополучно пережили беспорядки, а после заключения Парижского договора казалось, будто все несчастья остались позади.

Однако сейчас Терезию беспокоил вопрос, долго ли ей суждено наслаждаться мирной жизнью. Ее тревожили небольшие уплотнения, появившиеся под мышками и в левой груди. Она всегда гордилась своей самостоятельностью и силой духа, помогавшими ей без труда справляться с тяготами жизни во время военного конфликта. И конечно, радовалась, что в свои шестьдесят лет может похвастаться крепким здоровьем. Но вскоре после обнаружения зловещих уплотнений она уже с утра чувствовала себя слабой и утомленной, появилась одышка, частые головные боли. Кровь при кашле тоже наводила ее на дурные мысли.

Она поняла: ей недолго уже осталось жить.

Интересно, как здоровье Себастьяна? Наверное, он опять пьет настой, подумала она и улыбнулась. Вряд ли он сильно изменился со времени их расставания. Увидев в темном стекле отражение своего постаревшего лица, она от всей души пожелала мужу удачи в его поисках. Каким это будет восхитительным даром для человечества! Да, он посвятил себя самой достойной и благородной цели… хотя служение этой цели отняло у нее любимого человека, а у Мигеля — отца.

Она увидела, как в воротах появился сын и быстро зашагал к дому. Он превратился в красивого и умного молодого человека и отлично показал себя во время войны, когда вместе с матерью был связным с отрядами французов, присоединившихся к восстанию против владычества англичан. За время войны он не раз проявлял способности дипломата и организатора, и Терезия предвидела блестящую будущность сына на его новой родине. Но с каждым годом он все больше напоминал ей Себастьяна. Она видела сходство в его взгляде, в осанке, даже в том, как он держит перо. И когда юноша стал мужчиной, она поняла, что не может скрывать от него его уникальное происхождение.

И наследство его отца.

Она обещала Себастьяну не посвяшать сына в причины, заставившие отца покинуть семью. Он хотел для мальчика нормальной жизни, не думал делать из него заложника обета, данного им самим много лет назад.

Но теперь Терезия решила, что больше не имеет права утаивать все от сына.

Она считала себя в долгу перед Себастьяном, перед его памятью и наследием. Если ему суждено

погибнуть вдалеке от нее, где-нибудь в чужой стране, она должна сделать так, чтобы его жизнь не была напрасной.

В глубине души она чувствовала уверенность — и он хотел того же.

— Мама!

Она слышала, как Майкл снял сапоги и поспешил к ней в гостиную. При взгляде на его юное оживленное лицо боль отступила. Он вопросительно посмотрел на нее и опустил глаза на старинную книгу в кожаном переплете с вытисненным на нем странным круглым символом, которую мать крепко прижимала к груди.

— Мне нужно кое-что рассказать тебе, — заявила она, жестом приглашая его войти.

Глава 75

Миа пошевелилась на узкой кровати и проснулась. На нее падали солнечные лучи с пляшущими в них пылинками. Чувствуя головокружение, она приподнялась на локте и огляделась. Она находилась в комнате с побеленными стенами, обставленной грубо сколоченной мебелью из дуба, с кружевными занавесками на окне, которые вздувал мягкий ветерок.

Постепенно у нее в памяти всплыли отрывочные видения из событий вчерашней ночи. Она вспомнила, как мохтар помог ей усесться в седло, после чего все двинулись по тропе вниз, оставив позади поле жестокого сражения с волками… Вспомнила, как заботливо приглядывали за ней спутники и как мохтар, возглавлявший маленькую группу всадников, время от времени оборачивался, желая подбодрить ее. Под призрачным светом луны они долго и очень осторожно спускались с гор, пока не достигли незнакомой ей деревни. Ее отвели в дом, усадили на шаткий стул около жаркого огня и дали выпить горячий настой из каких-то трав. Она с благодарностью выпила его под теплыми взглядами мохтара и пожилых супругов, видимо, хозяев дома.

Только теперь она сообразила — легкий туман в голове, очевидно, являлся последствием успокоительного настоя. Вскоре он полностью рассеялся, и она почувствовала себя намного бодрее. На стуле у маленького окошка лежали приготовленные для нее чистое белье из домотканого хлопка и бежевое платье с длинными рукавами, украшенное вышивкой вокруг ворота и манжетов. Под ним стояли мокасины из овечьей кожи. Миа сунула ноги в мягкие мокасины, подошла к окошку и распахнула створки, впустив в комнату солнечное тепло.

Она выглянула на улицу. Деревня находилась в долине и состояла из небольшого количества низеньких домиков, сложенных частично из глины, частично из камня, с такими же соломенными крышами, как в деревне язиди. За небольшим поселением виднелись поля и скошенные луга, простиравшиеся до самого подножия горной гряды.

Покинув комнату, Миа побрела через дом и, никого не встретив, миновала кухню и вышла под открытое небо. На улице было удивительно тепло, особенно по сравнению с сильным ночным холодом высоко в горах, и царила полная тишина, нарушаемая лишь слабым ветерком, игравшим листвой фисташковых деревьев, да пением птиц. Восхитительная тишина после адского шума и грохота предыдущих суток показалась ей истинным блаженством.