Убежище
Шрифт:
Украдкой оглядываясь, Фарух закурил новую сигарету.
— Я, как только увидел этот уроборос, так сразу про вас вспомнил. — Он постучал пальцем по снимку манускрипта. — Стал расспрашивать людей, не знает ли кто, где вас можно найти. Мафуз Захария…
— Как же! Я хорошо его знаю! — воскликнула Эвелин. Она переписывалась с куратором Национального музея древности в Багдаде, особенно оживленно после вторжения войск, когда и разразился весь этот скандал с расхищением древних сокровищ. — Но, Фарух, вы же знаете, я не могу касаться этих
— Вы должны мне помочь, ситт Эвелин! Прошу вас! Я не могу вернуться в Ирак. Там страшнее, чем вы можете представить. И эта книга вас интересует, разве не так? Я принесу ее вам. Только, пожалуйста, помогите мне остаться здесь. Вам же нужен водитель или помощник? Вы знаете, я могу работать кем угодно! Прошу вас! Я просто не могу вернуться в Ирак.
Она вздрогнула.
— Не так-то это просто, Фарух.
Покачав головой, она устремила взгляд на гряды пустынных холмов. Вдоль низкой каменной стены тянулись ряды проволоки, на которой несколько месяцев назад были развешаны для сушки коричневые листья табака, но они давно уже попадали на землю, сгнили и покрылись серой густой пылью, что усыпала все вокруг. Высоко в небе прожужжал и смолк израильский самолет — постоянное напоминание о таящейся угрозе.
Лицо Фаруха омрачилось, дыхание стало прерывистым и частым, руки затряслись.
— Вы помните Хаджи Али Салума?
Еще одно имя из прошлого. Кажется, тоже торговал древностями — если Эвелин не изменяет память, чего еще с ней не случалось. Он жил в Багдаде, его магазинчик располагался по соседству с лавкой Фаруха. Они дружили, что не мешало им ожесточенно ссориться из-за покупателей.
— Он погиб, — дрожащим голосом сказал Фарух. — И по-моему, из-за этой самой книги.
— Что же с ним случилось? — с ужасом спросила Эвелин.
В глазах его вспыхнул жуткий страх.
— Ситт Эвелин, скажите, о чем эта книга? Кто еще хочет ее заполучить?
— Я не знаю, — испуганно ответила она.
— А мистер Том? Он же работал вместе с вами. Может, он знает? Спросите у него, ситт Эвелин. Происходит что-то очень страшное. Вы не можете отослать меня назад!
Услышав имя Тома, Эвелин вся сжалась. Не успела она ответить Фаруху, как до них донесся оклик Рамеза:
— Эвелин!
Фарух метнул на нее испуганный взгляд. Она выглянула из-за стены и увидела идущего к ним Рамеза. Потом оглянулась на Фаруха, который смотрел вниз, на улицу. Когда он повернулся к ней, его лицо было мертвенно-бледным, как будто вся кровь от него отлила. В глазах у него застыл такой ужас, что у нее сжалось сердце. Он быстро сунул ей в руку конверт и пачку фото и сказал:
— В девять часов в центре, у башни с часами. Пожалуйста, приходите!
К ним подошел Рамез с неприкрытым любопытством на лице.
Эвелин растерянно пробормотала:
— Это Фарух, мой старый коллега, мы с ним когда-то работали в Ираке.
Рамез почувствовал ее неловкость. Эвелин угадала намерение
— Все в порядке. Мы с Рамезом вместе работаем в университете.
Всем своим видом она старалась внушить Фаруху, что Рамез не представляет никакой опасности, но, видимо, что-то настолько напугало иракца, что он только бегло кивнул Рамезу и снова умоляюще проговорил:
— Пожалуйста, приходите!
Не дожидаясь ее ответа, он стал карабкаться вверх по тропинке, к мечети.
— Фарух, подождите! — крикнула Эвелин, но он уже исчез из виду.
Она вернулась к Рамезу, который застыл, будто чем-то пораженный. Внезапно она вспомнила, что по-прежнему держит в руке снимки, так что он их увидел. Он поднял на нее вопросительный взгляд. Она сунула снимки в конверт и убрала его в карман, вымученно улыбнувшись ему.
— Извините, что он так… Просто он… Впрочем, это длинная история. Не вернуться ли нам к камере?
Рамез почтительно кивнул и пошел впереди нее.
Эвелин побрела за ним, рассеянно посматривая под ноги, ошеломленная и расстроенная тем, что рассказал ей Фарух, настолько ушедшая в свои мысли, что не обратила особенного внимания на сцену, произошедшую у подножия холма. На обочине дороги стояли двое мужчин с каменными, тяжелыми взглядами — что было не так уж необычно: с тех пор как началась эта война, ей частенько доводилось видеть такие жестокие лица. И все же было в них что-то, не связанное с оживленной деятельностью в городке: они смотрели прямо на нее, затем один из них уселся в машину и резко тронулся с места, а второй, на мгновение встретившись с ней взглядом, поспешно скрылся за развалинами ближайшего дома.
Глава 2
— Так вы поймали его или нет?!
Он уехал из Багдада уже четыре года назад, но, несмотря на способности к языкам и старания, на его арабском словаре и произношении все еще сказывались годы, проведенные в Ираке. Вот почему люди, выделенные для работы с ним — под командой Омара, с которым он разговаривал, — все до единого были с востока его новой родины, недалеко от границы с Ираком, где они участвовали в контрабандной переправке оружия и людей в обе стороны. Два языка очень похожи — вспомните о жителях Калифорнийской долины, говорящих на искаженном диалекте истэндских кокни Лондона. Однако разницы между ними было достаточно, чтобы вызвать неточность и недопонимание.
А этого быть не должно.
Он гордился своей точностью, терпеть не мог малейшей небрежности и ненадежности. И по растерянному тону Омара сразу понял: его терпение будет подвергнуто серьезному испытанию.
Последовала минутная пауза, затем в его мобильном телефоне прозвучал сдержанный ответ:
— Нет.
— Что значит — нет?! — негодующе прошипел хаким, сдергивая хирургические перчатки. — Почему? Где он сейчас?
Омар не был трусом, но в его голосе прозвучали заискивающие нотки;