Убежище
Шрифт:
Хоуп спала в одной майке, и в лунном свете, льющемся через застекленный потолок, ее кожа, казалось, мерцала серебром. Он знал, что не должен больше к ней прикасаться, но позволил себе одним пальцем провести по ее руке. Хоуп задрожала, видимо чувствуя то же сексуальное притяжение, которое сейчас затопляло его. И которое он так старался контролировать, чтобы выпутаться из этой неразберихи.
— Ты красива, знаешь это? — бормотнул он.
Она посмотрела на него снизу вверх, словно сомневаясь, что
— Сколько еще до утра? — спросила она.
— Несколько часов, — ответил Паркер и поразился своему прерывающемуся голосу. Когда он успел так… проникнуться ею?
— Так долго?
— Разве ты выспалась?
— Я не хочу снова засыпать.
Его сердце ускорило темп, а воображение подсказало, чем они могли бы заняться, чтобы провести время с пользой. Далтон значил для него все. Но сейчас он словно оказался за скобками. Сейчас он видел только себя и Хоуп. И обещание, что скоро ощутит, каково это — обнимать ее.
— Я могу лечь с тобой, если это тебе поможет, — сказал он. Он надеялся, что она скажет «нет» и покончит с этим безумием внутри его. Но она этого не сделала. Только подвинулась на постели. — Хочешь, чтобы я тебя обнял? — спросил он, ложась рядом. Он знал, что его тянет к женщине, которая способна разрушить его жизнь, но ничего не мог с собой поделать. Он нужен ей. А она нужна ему. Они нужны друг другу, так или иначе.
— Я больше не хочу никаких снов, — прошептала она.
— Я не позволю им тебя беспокоить, — сказал он. — Я буду рядом.
Хоуп неуверенно придвинулась ближе, и Паркер притянул ее к себе.
Коснувшись его груди, она напряглась. Но не отодвинулась, не попросила, чтобы он ушел.
— Я… Я не хочу заниматься с тобой любовью, — сказала она.
Паркер определенно не мог утверждать то же самое про себя, но соображающая часть его разума была ей благодарна. По крайней мере частично.
— Все в порядке. Я не сделаю ничего против твоей воли.
— Со мной лучше не рисковать, — предупредила Хоуп.
— Ты уже это говорила.
— Это правда.
— Но я уже предупрежден. Тебе не о чем волноваться. Просто расслабься. — Он стал массировать напряженные мышцы ее спины, но вместо удовлетворения оттого, что она расслабляется под его руками, он ощутил, что возбуждается.
— Тебе тепло? — спросил он.
Хоуп кивнула.
— Хорошо.
Она прижалась щекой к его груди. Паркер закрыл глаза и вдохнул запах ее волос, чувствуя себя чертовски разгоряченным.
— Утром все будет в порядке, — сказал он, хотя понимал, что до утра еще долго. По крайней мере для него.
Глава 16
В
Хоуп опустила взгляд к его телу и внезапно испытала желание подсунуть руку ему под футболку и коснуться кожи. Может, потому, что сегодня утром она ощущала себя бодрой и выспавшейся. Объятия Паркера защищали ее от прошлого, от кошмаров, от страха перед будущим, и Хоуп едва ли не впервые с того дня, как съездила в Супериор, спала глубоко и спокойно.
Она подумала, не подвинуться ли ей, чтобы прикоснуться к нему не так заметно, но Паркер открыл глаза, как только она шевельнулась.
— Уже утро? — спросил он.
— Шесть часов.
— Мне надо идти, — сказал он, но вставать не стал. Он поднял руку и, как прошлой ночью, провел пальцем по ее руке.
Хоуп инстинктивно придвинулась ближе.
— Хорошо спала? — спросил он.
— Замечательно.
— Никаких кошмаров?
— Ни одного.
— Это здорово. — Он положил ее голову себе на плечо, и Хоуп снова испытала желание сунуть руку ему под одежду.
— У тебя здесь красиво, — сказал он, и она поняла, что он смотрит на застекленный потолок. Она сама ощущала, как сквозь стекло проникает солнце, изгоняя из дома тени и ночной холод.
— С твоей стороны было очень мило остаться со мной на ночь.
— Нам надо сегодня же заменить стекло.
— После восьми я позвоню стекольщику.
Паркер повернулся и посмотрел на нее:
— Не хочешь рассказать мне про свой сон?
— Нет.
— Почему?
— Не хочу о нем вспоминать. — Она положила руку ему на грудь, но большего себе не позволила. — А ты не хочешь рассказать о своей жене?
— Моей жене? — переспросил Паркер, удивившись выбору темы.
— Я ни разу с ней не встречалась, но мне всегда было интересно, какая она.
— Ну… — он заколебался, — во-первых, она была старше тебя.
— Я серьезно, — сухо сказала Хоуп, и Паркер издал смешок.
— Когда мы встретились, ты была совсем девочкой, — сказал он. — И такой худющей! А глаза были просто огромными, размером с блюдца.
— Мне было почти восемнадцать. Не такая уж и девочка.
— Девочка — для женатого мужчины двадцати шести лет от роду.
Хоуп с любопытством подумала, не это ли первое впечатление стало причиной того, что он думал о ней сейчас.