Убежище
Шрифт:
Как, черт подери, ей удалось разыскать родителей его жены?
— Я не знаю, — признался он.
— Как это ты не знаешь? Нам надо все обсудить и принять меры предосторожности. Если это биологическая мать Далтона что-то разнюхивает, нам нужно как можно скорее от нее избавиться. Я не позволю ей появиться здесь после стольких лет и разрушить его жизнь.
Паркер глянул на Хоуп, вспоминая, каково заниматься с ней любовью и хотеть делать это снова… и снова…
— Не смей о ней так говорить, — сказал он.
— Как? — поинтересовалась Аманда.
— Таким тоном.
— Ты
— Конечно нет.
— Тогда что с тобой такое? Я тебе сообщаю, что может объявиться биологическая мать Далтона, а ты хочешь, чтобы я следила за своим тоном, когда отзываюсь о ней? Хотела бы я знать, как ей удалось получить наш номер телефона.
— Я тоже хотел бы знать это, — со вздохом сказал Паркер.
— Она явно ищет своего ребенка. И ты пожалеешь, если подпустишь ее к нему. Ты должен защищать свои интересы или потеряешь Далтона.
Паркер сжал переносицу. А как насчет интересов Хоуп? Он не хочет потерять Далтона. Сын — все для него. Но Хоуп значила для него уже почти столько же.
— Я тебе перезвоню, — сказал он.
— Паркер…
— Я перезвоню тебе, Аманда, — повторил он и повесил трубку.
Хоуп все еще спала, а Паркер стоял у окна в одних джинсах. Он смотрел через щель в портьерах на полупустую парковку и прокручивал в памяти разговор с тещей.
«Ты пожалеешь, если подпустишь ее к нему».
Что же делать? Вчера вечером, где-то на задворках сознания, он решил посмотреть, куда заведут его отношения с Хоуп, прежде чем говорить ей что-то про Далтона. Такой план не был особенно честным и справедливым, но он позволял Паркеру следовать своим чувствам к Хоуп и не подвергать опасности Далтона.
Теперь он знал, что она ищет своего брошенного ребенка и практически постучала в нужную дверь — это почти не оставляло ему выбора. Он может объединиться с Джоном и Амандой и продолжать лгать. И если правда когда-нибудь станет достоянием общественности, она испортит — если не разрушит — карьеру его тестя. А Джон Барлоу — могущественный и решительный человек, который не остановится ни перед чем — почти ни перед чем, — чтобы спасти свою репутацию. Паркер знал, что они могут сохранить свою тайну в секрете. Он видел Хоуп каждый день, черт, он даже спал с ней. Он легко мог использовать ситуацию в своих интересах, поддерживать ее предположения, контролировать ее находки и даже подсовывать ей фальшивую информацию, чтобы окончательно сбить со следа.
Но неужели он действительно так с ней поступит, когда в его власти дать ей то, что она хочет больше всего на свете? Он сможет быть таким черствым и эгоистичным?
Паркер скрестил руки на груди и прислонился к стене. Какой-то мужчина вышел из мотеля, неся в руках малыша в переноске. Его окликнула жена, и он ее подождал. Потом они прошли к своей машине и, поставив в нее переноску с ребенком, поцеловались.
Вполне обычная сцена, но она заставила Паркера осознать, что он хочет с Хоуп такой же близости и доверия. И он не будет добиваться этого с помощью лжи. Между ними вчера вечером был не просто секс. Они подарили друг другу душу, когда занимались
Паркер закрыл глаза и тихонько стукнулся головой об стену. Он должен сказать Хоуп правду.
Проснувшись, Хоуп увидела, что Паркер стоит около двери и смотрит в окно. Услышав, что она зашевелилась, он оглянулся на нее, но не стал возвращаться в постель, как ей того хотелось.
— Привет, — сказала она, смущаясь оттого, что видит его при свете дня. Она никогда не испытывала подобного, что испытала прошлой ночью, даже с Боннером. Она впервые почувствовала себя единым целым и полностью удовлетворенной.
— Привет, — сказал он. — Хорошо спала?
Хоуп кивнула, заметив перемену в его настроении. Он сожалеет о том, что между ними произошло?
Она подтянула повыше одеяло и обняла себя за коленки, с беспокойством ожидая, что он скажет дальше.
Паркер пересек комнату, сел на кровать, свесил руки между коленей.
— Тебе звонили сегодня утром, — сообщил он.
— Мне? Это была Фейт?
— Нет, Аманда Барлоу.
— Барлоу. — На Хоуп накатила волна радости и волнения. — Она мне перезвонила?
Паркер кивнул.
— И что она сказала? — Хоуп впилась ногтями в ладони, про себя молясь, чтобы он не сказал, что она потревожила женщину, которой просто случилось родить в центре в то же самое время, что и самой Хоуп. — Она что-нибудь знает о моем ребенке?
Он не ответил.
— Паркер?
— Она знает, — в конце концов признался он, настороженно глядя на нее.
У Хоуп сильно забилось сердце.
— И что она знает? Она сказала?
Паркер кашлянул.
— Ну, для начала она знает, что, когда тебе делали ультразвук, техник совершил ошибку. Ты носила не девочку.
У Хоуп перехватило дыхание, она уставилась на Паркера. Ее ребенок не девочка? Значит, нет никакой Отем, никакой потерянной дочери, виденной ею во сне?
— Это… не может быть правдой.
— Но это правда.
Хоуп заморгала:
— Ты имеешь в виду, что я родила сына?
Паркер кивнул, и Хоуп заподозрила, здесь есть еще что-то, кроме звонка Барлоу. Она вспомнила, как Лидия сказала: «Да, он в хорошей семье. Я уже говорила тебе». Она вспомнила о том, что было записано в ее карточке, но никогда не происходило в действительности, и о Девон, которая повела себя очень странно, когда Хоуп рассказала ей о своих снах, и спросила, говорила ли Хоуп о них ее бабушке.
«Мне кажется, она должна знать, через что тебе приходится проходить».
Что сделала Лидия?
Но что бы это ни было, у Хоуп внезапно появилось подозрение, что Паркер тоже в этом замешан. Но ей не хотелось в это верить. Она влюбилась в Паркера. Они с Лидией были единственными людьми, которым она когда-либо доверяла.
— Расскажи мне, — сказала она. — Расскажи мне все.
Паркер провел рукой по волосам, он выглядел совершенно несчастным, но Хоуп не волновали его страдания. Она была слишком потрясена и растеряна.