Тамаз упал ниц. Слезы его текли на холодные камни. Ему показалось, что сердце его остановилось или же растворилось в Ночи. Долго-долго лежал Тамаз на Земле. Когда он наконец попытался
немного приподняться, откуда-то издали до него доносились теперь уже лишь замирающие звуки Гармонии. Тамаз уже не был прежним Тамазом, ведь он долго был погружен в сумерки Забытья. Вдруг он услышал тихий, чистый голос, шедший из далекого Пространства:
— Тамаз!
Тамаз вскричал от радости:
— Леван!
Это был голос Левана.
— Молчи!
Но Тамаз продолжал кричать:
— Леван! Леван! Прости меня]
— Успокойся! — услышал Тамаз.
— Ты не умер, Леван?
— Я жив, — послышалось в ответ.
Тамаз почувствовал дуновение ветерка над головой. Теперь Тамаз весь преобразился: может быть, он уже не был человеком? Вдруг перед ним вспыхнул яркий свет, ослепивший его. Взволнованный, обессиленный, он снова упал на землю. Долго, всю ночь пролежал Тамаз без сознания.
Утром солнце встало, ярко-красное и юное, как и тысячелетия тому назад. Оно пронизало тело Тамаза горячими лучами. Тамаз поднял голову. Он еще не вышел из сумерек забытья, но солнце уже манило его. Но что это? Тамаз осторожно протер глаза и увидел: то теплое и влажное, что так нежно касалось его, была собака, собака Левана. Скуля, она лизала, ласкала его, оцепеневшего. Очнувшись, Тамаз взял собаку на руки, поднял ее высоко над головой и посмотрел ей в глаза; со священным трепетом увидел в них Бога. Тамаз вскочил на ноги, бросил взгляд в Беспредельное и сильным голосом возвал: «Ты есть! Ты есть! Ты есть!»
Тамаз взывал к Безымянному.
Собака, не отрываясь, смотрела на него. Влажный свет тихо струился из ее глаз.