Убить Батыя!

Павлищева Наталья Павловна

Какого психиатра? К кому, ко мне? Они что, думают, что я рехнулась? Конечно, они же ничего не знают о Вятиче, откуда им знать, сотник с кем попало не дружит.

Доктор явно ушел, слон тоже, а я стала проваливаться в приятную дрему… Последней мыслью было удивление: теперь слонов держат вместо комнатных собачек?

Очнулась я в уже приличном состоянии, болели бок и голова, но кровавой пелены перед глазами уже не было, дятел улетел (спугнули?), слон не появлялся, собственно, и Вадим Аркадьевич тоже.

Зато рядом с кроватью обнаружился Андрей. Он явно обрадовался:

– Настя, пришла в себя?

Глазами удалось повести относительно легко, даже пальцы руки смогли сжаться в кулак, и сама рука чуть приподнялась. Соображалось вполне прилично. Я в больнице, рядом с кроватью капельница, без них сейчас даже геморрой небось не лечат. Тут же вспомнился психиатр, которого должны ко мне вызвать. Ну, давайте, я вам покажу психиатра!

– Ты меня узнаешь?

Я фыркнула:

– Очень хотела бы не видеть твою рожу, но, к сожалению, не могу.

– Узнаю подругу, – покачал головой Андрей.

– Позови доктора.

– Настя, что ты за бред несла, тебе Батый приснился?

Мне Батый не приснился, я его за горло держала, но тебе об этом знать ни к чему.

– Позови Вадима Аркадьевича!

– Откуда ты знаешь, как зовут врача?

И тут меня повело, в глазах у бойфренда явно мелькнуло какое-то опасение, неужели договаривались между собой о чем-то про меня? Ах вы ж! Я уже пришла в себя окончательно, тело и бок болели, голова тоже, но соображалка работала.

– Находясь без сознания, человек все равно все слышит, Андрей. Зови Вадима Аркадьевича.

– Уже позвали, – буркнул Стариков.

Я отвернулась к стене. И как теперь относиться к тому, что со мной было там, в тринадцатом веке, в Рязани и Козельске, в заколдованном лесу и Сырне? Где Вятич, Нарчатка, Анея, Лушка и множество ставших мне дорогими людей? Что это было: сон, явь, бред? И как теперь жить со знанием того, что происходило в действительности?

Вадим Аркадьевич пришел, фальшиво-радостно поприветствовал, поинтересовался самочувствием.

– Вашими заботами гораздо лучше. Что у меня повреждено? Сильно болит бок и щека.

Я прекрасно помнила, что в бок меня ранили еще в первом бою в составе дружины Евпатия Коловрата, а щеку рассек татарин, когда мы уходили, оставляя Евпатия с малым числом воинов. Но говорить это все Вадиму Аркадьевичу, водившему слона на поводке, я не собиралась.

– У вас сломано ребро и рана на щеке. А еще сотрясение мозга.

– Неудивительно после такой аварии.

– Вы помните аварию?

– Конечно, я же не сумасшедшая. Голова, конечно, болит, и сны дурацкие снятся… Про Батыя…

В глазах милейшего хорошо пахнущего доктора метнулось что-то этакое…

– Но это Андрей виноват, я, видно, его диссертацию вспомнила, он про Батыя писал.

Вадим

Аркадьевич оглянулся на моего бойфренда, тот чуть развел руками.

– Да-да, Андрей Юрьевич у нас историк, вы не знали? Столько всего интересного может при случае рассказать о Батыевом нашествии. Вы психиатра ко мне вызвали?

Вопрос был в лоб, доктор почти пошел красными пятнами, но вовремя сумел взять себя в руки. Ай да выдержка!

– Какой психиатр, что вы?!

– Обыкновенный, кто-то же должен подтвердить, что у меня не съехала крыша, если я спрашиваю о Батые и Вятиче? Но мне нужен не психиатр, а нотариус.

– Зачем?

Кажется, они спросили в два голоса. Вот, блин, а я вообще не в психушке, часом? Андрюха все может.

– Понимаете, пока я лежу в больнице… Кстати, как долго уже?

– Неделю…

Ого, а там прошли два года…

– Кто-то должен заниматься делами фирмы и моими собственными финансовыми. – Я попыталась развести руками, получилось не очень, потому как привязана к капельнице. – Я хотела бы нотариально заверить поручение Андрею Юрьевичу.

У Андрюхи блеснули глазки.

– Так устала, так вымоталась, что попала в аварию. Хочу серьезно подлечиться и отдохнуть. Пусть Андрей Юрьевич поработает. Да, Андрей?

– Конечно, конечно, отдыхай, Настя.

Ах ты ж сволочь! Ты даже рад моей беспомощности. Но думать сейчас об этом не хотелось, наоборот, очень хотелось поскорее остаться одной, в своей квартире безо всяких Андреев и агентств недвижимости.

Вадим Аркадьевич тоже закивал:

– Конечно, но мы можем заверить все и сами…

– Да нет, там нужны полные документы, это слишком сложная доверенность. Андрей, пожалуйста, съезди к Марине, пусть она все быстренько приготовит.

Кажется, мой дорогой френд удалился с удовольствием.

– Вадим Аркадьевич, можно с вами побеседовать тет-а-тет?

– Безусловно, я вас слушаю.

– Что это за клиника?

Он назвал частную клинику, весьма нехилую и дорогую.

– Как долго я здесь буду находиться?

– Ну… это будет зависеть от вашего самочувствия… от данных обследования… все же вы серьезно пострадали в аварии…

Ясно, доктору совсем не хотелось выпускать платежеспособную пациентку. Ладно, подольем маслица в огонь, а потом бальзам на рану.

– Со сломанным ребром вполне можно ходить. Шрам на щеке мне будут залечивать пластические хирурги. – Доктор от таких слов явно поскучнел, словно подтверждая мои размышления. А я продолжила, теперь уже как змей-искуситель: – Но у меня просьба… Знаете, действительно устала, лень снова ввязываться в рабочую кутерьму. Пусть Андрей поработает. Вы не могли бы подержать меня здесь еще? Не надо ничего колоть, так, что-нибудь общеукрепляющее, не больше.