Убить Бенду
Шрифт:
Сержик не шевелился. Кривой, отбросив оружие, сел обмякшему служителю порядка на грудь и задушил его. Шака остался лежать с широко разинутым ртом, словно напоследок от души обматерил небо.
– Тащи в кусты, – велел Кривой. – Да штаны надень, не мельтеши чреслами.
Сержик, поднявшись на карачки, тупо смотрел на Кривого, который обыскивал мертвого.
– Ни ножичка, а? – бормотал бандит, шаря под плотной кожей куртки. – Ну все, тащи.
Сержик уже стоял на ногах, завязывал штаны.
– Он тя, голуба, не домогся? – посмотрел на парня с подозрением Кривой.
– Меня? А что, хотел? – Сержик покраснел. –
– Не зна, не зна... – Кривой тем временем обшаривал второе тело. – Во, глянь, оружье! – Он показал вынутый у мертвеца из-за пояса короткий толстый нож. – Для мине самое оно!.. Э, голуба, ты што творишь? В кусты его, пока кто другой не прибег! Слышь, голуба?
Сержик пинал тело Шаки, которое от каждого удара подпрыгивало, и приговаривал:
– Че, урод, понимаешь, кто тут болван? Понимаешь, сука? Я тебя мухам скормлю! Урод! Болван! Понимаешь, да?
Чтобы привлечь внимание парня, Кривому пришлось отвесить ему крепкую затрещину.
– Че такое, я не понял? – Сержик отскочил, пригнувшись и схватившись за голову.
– Тащи в кусты! – гаркнул Кривой. – И сам прятайся! Щас третий вернется!
Илю, пригибаясь, крепко сжимая копье, бежал по редколесью, огибал деревья и кусты, свободной рукой придерживая ветки. Остановившись у сосны, вокруг которой трава была примята, он выпрямился, огляделся, ворочая бритой головой на короткой шее. Полноватые губы приоткрылись, подбородок отвис, на блестящих от пота розовых щеках появились ямки.
– Эй, вы где? – спросил он, делая шаг в сторону раскидистого боярышника и поднимая копье. – Вылезайте, у меня приказ от лорда Канервы. Эй, слышите?
Кругом тишина, ни одного звука, даже птицы замолчали. Только ветер качает вершины – и они с неровным шелестом метут облака. Стражник застыл, вслушиваясь и невольно приседая.
Шорох справа. Илю быстро обернулся к яркому пятну зелени, заметив среди ветвей лицо. Но чье, не успел разобрать: сзади из-за дерева бесшумно вылетело древко копья, и на голову стражника обрушился сильный удар.
– Чего вертишься? – проворчал Кривой, тщательно вытирая нож о штаны мертвеца – несколько раз с силой провел по его бедру, чтобы лезвие снова заблестело. Из кустов высунулся бледный Сержик.
– Ты че, Аласт, я не понял? – проныл он. – Че не пришил его сразу, он же меня чуть не проткнул!
Кривой сплюнул и спрятал нож.
– Двигай, голуба, ближе к пещере, – велел он. – Бум ждать колдуна.
– Да на хрена нам этот урод? – Сержик вылез из кустов, отряхивая штаны. – Я не понял, че тебе понадобился этот поганый сморчок? В подземелье – и ходу в город! Мочим лорда, и все, я не понял!
Кривой поманил молодого бандита, ласково обнял за плечи, для чего ему пришлось привстать на цыпочки, чуть пригнул, придавив сильной рукой шею, и произнес задушевно:
– Ты полный кретин, голуба, так што не лезь с советами куда не просют. Не то я из тя сосиську сделаю. Сниму шкуру, кишки на фарш нарежу и в шкуру заверну. И веревочкой обвяжу. Поэл?
– Че такое, я не понял...
– Цыц! Слышь – вроде голоса?
Наверху день – это видно по желтым струйкам света, кое-где спадающим с черного низкого свода. Юлию кажется или дорога действительно пошла вверх? Не приближаются ли они к выходу? Юноше очень хотелось поделиться своими соображениями с рыцарем, но после очередной затрещины
– Ничего знакомого в местности не появилось? – спросил Арчибальд. Как будто подслушал его мысли!
– Нет, – немедленно соврал Юлий. И тут же покраснел, кляня себя. Ну почему этот рыцарь все время сбивает его с толку, как мальчишку? «Погоди, я выведу тебя на чистую воду!» – подумал, неизвестно к чему, юноша. А сам сказал, в очередной раз набравшись храбрости: – Эти катакомбы огромные, в них можно хоть всю жизнь проплутать. Один из старых входов расположен за стеной, на холме, коридоры тянутся аж оттуда и под всеми улицами и домами, как будто внизу второй город. Ходы очень запутанные, настоящий лабиринт, здесь можно помереть, пытаясь выбраться наружу. Я однажды целую неделю гулял – и ничего, живой, хотя чуть не погиб, когда пытался перебраться через... Ай!
Рыцарь повернулся к юноше, и тот, испуганно пискнув, втянул голову в плечи. Арчибальд бесстрастно повторил вопрос:
– Что-нибудь знакомое появилось?
Юлий вздохнул:
– Ну... в общем... Ничего такого действительно знакомого, что бы я видел когда-то собственными глазами, но раз пол поднимается, может, мы где-то недалеко от выхода.
Арчибальд кивнул и отвернулся.
Молодой человек потер шею, повертел головой, разминая затекшие мышцы, сполз с лошади и пошел рядом, держась за стремя. Рыцарь вновь доверил поиск пути животным. Юлий был против, но его мнения даже не спросили!
Сидя верхом, Юлий видел только шею своей лошади, к которой он пригибался, чтобы не стукаться макушкой о низкий потолок. При каждом ударе сыпались за шиворот и в волосы струйки сухой глины. Теперь, когда шел пешком, он видел перед собой черный круг уходящего вдаль коридора. Ни стен, ни пола, ни потолка, только сгусток темноты, иногда рассекаемой золотистыми нитями солнца. Обычно отверстия, сквозь которые падал свет, были совсем маленькими, даже не отверстия, а трещины в толще земли. Поэтому свет сквозь них проникал тонкими лучиками, да и тот почти сразу рассеивался. Иногда попадались целые дырки, тогда свет пробивал темноту сверху донизу и можно было смотреть, как в нем то серебрятся, то меркнут скачущие пылинки, оставляя на полу словно лужицу расплавленного золота. Ну или хотя бы новенькую медную монету. Юлий от нечего делать занялся выискиванием таких длинных солнечных нитей и разглядыванием пыльного танца. Хоть какое-то занятие! А то этот рыцарь только и умеет что молчать. Кому оно нужно, это молчание? Пустой перевод времени! Сколько можно было бы сказать, рассказать, поведать, узнать! А так что? Смотришь себе на эти глупые дырки, пытаешься от скуки считать их... две слева, три справа... две слева, четыре справа... Тоска! Две слева, пять справа... ответвление вправо, две слева, пять справа...
Юлий не выдержал:
– Энц рыцарь... энц рыцарь!
– Тихо, – отозвался Арчибальд.
Юлий замолк на полминуты, в течение которых исступленно считал дырки, затем предпринял еще одну попытку:
– Энц рыцарь!
– Заткнись!
– Да что вы все «заткнись» и «заткнись», что мне теперь, язык себе отрезать? – обиделся Юлий. – Я вам сказать хочу...
– Голоса слышишь? – перебил рыцарь.
– Голоса? Какие? – Юлий вслушался в изрезанную солнцем темноту.