Убить Билла
Шрифт:
норам, как мыши.
— Да никто не прятался, — возразил Банзай. — Никто не знал про эту стрелку.
— Да тебе говорят, не было стрелки никакой! — закричала Саша, перебив его. — Приехал тут с толпой…
— Да погоди, Саня! — тоже перебил её Ткач и повернулся к Банзаю. — Чё-то ты раздухарился, я смотрю. Это не ты ли тут Биллу песни поёшь про меня, когда он к тебе приезжает?
— Да с х…я ли бы я ему тут чё-то пел?!
— Ну а чё ж ты молчишь, когда он к тебе приезжал? — продолжал спрашивать Ткач,
— Ачё я кому-то обязан чё-то говорить? Я перед тобой отчитываться не собираюсь. И за твои косяки отвечать тоже не буду, — Банзай отвечал уверенно, не смущаясь пронизывающего и злобного взгляда Ткача.
— Какие, на х…й, косяки?! — уже взревел Ткач.
— Вот такие, за которые краевые стрелки собираются, — не моргнув глазом ответил Банзай.
— Да не было здесь никакой стрелки, — снова вставила Саша.
— А тебя никто и не просит за меня отвечать! — не обращая внимания на её слова, продолжал Ткач, злобно глядя на Банзая. — Так что вали отсюда, не порти аппетит!
— Давай-давай, — с издевкой сказал Банзай, разворачиваясь и уходя. — Смотри не подавись общаковыми бабками.
— Ну-ка иди сюда! — подскочил Ткач, сжав кулаки, и попытался выскочить из-за стола через Сашку.
— Не надо, папа! — она схватила его за руку и со злостью крикнула обернувшемуся Банзаю: — Бл…дь, иди отсюда, не доводи лучше! Ты чё, совсем дурак?!
Банзай зло усмехнулся и вышел из зала.
— Гандон, сука, — зло цедил сквозь зубы Ткач, смотря через окно на улицу, как Банзай садится в машину и уезжает.
— Да не говори, — поддержала Саша.
На улице менты проводили взглядом уезжающего’ Банзая и тоже стали разъезжаться. Глядя на них, Ткач решил не оставаться в кафе, когда вокруг где-то ездил, как с цепи сорвавшийся, Билл со своими спортсменами, которых он неизвестно откуда набрал.
— Ну ничё, я вам, сука, ещё устрою здесь, бл…дь, всем, — зло сказал он вслед удаляющейся машине Банзая. Потом повернулся к Саше с Василием и сказал: — Поехали отсюда, аппетит, один х…й, отбили, сука.
Они поднялись и стали выходить из кафе, провожаемые взглядами недоумённого персонала. Никто не произнёс ни слова.
Севостьян подъехал к строительному магазину, на вывеске которого красовалась надпись: «СТАРЦЕВ и К’». Такие названия уже становились модными, и Дима решил не отставать в этом. Синкоша и Старцев сами вышли встречать подъехавшего Севостьяна,, который заранее позвонил им и сказал, что едет к ним с важными новостями.
— Здорово, братва, — произнёс Севостьян, выходя из машины и вытаскивая оттуда длинную спортивную сумку. Он не любил говорить слова, в которых была буква «р», поскольку плохо её выговаривал. Но в этот раз назвал парней именно так, потому что теперь он рассчитывал на них именно в этом
качестве.
— Здорово. Как
— Чё это ты там важное привёз? — тоже протянул руку для приветствия Синкоша и кивнул на сумку, которая явно была тяжёлой.
— Да это не важное, — равнодушно кивнул на сумку Севостьян и, достав с кармана сложенную бумагу, протянул её парням. — Вот важное.
— А чё это? — спросил Старцев, беря бумагу и кивая на дверь в магазин. — Ну давай пройдём в кабинет. Чё мы здесь-то стоим?
Они пошли в кабинет Старцева, а Севостьян говорил им на ходу:
— Это прогон, и надо довести это до всех, кому
людское не чуждо.
Синкоша шёл рядом со Старцевым и вместе с ним читал бумагу прямо на ходу. Севостьян продолжал говорить с жёсткостью в голосе:
— Ткача и всех близких порвать, за то что людское сжирали и на свои нужды пускали. Ткача, в первую очередь.
Старцев и Синкоша читали прогон и слушали его с широко открытыми глазами, уже зайдя в кабинет.
— Все общаковые темы, все точки, которые скидывают, отметаем, — продолжал говорить Севостьян.
Белоконя наАвтоВАЗе надо курсануть, теперь там наши машины ремонтироваться будут. По зонам, кстати, надо тоже прогнать, чтоб там знали.
— Ткача блядью назвали? — ошарашенно спросил Синкоша, читая прогон. — Билл чё, обосновал ему,
что ли?
— Да. А чё там непонятного? — спокойно и уверенно спросил Севостьян. — Или ты Билла под сомнение ставишь?
— Да не, тут всё понятно, — ответил за Синкошу Старцев. — Просто каклюди воспримут это? Тут авторитетнее Ткача никого нет. Он сам в курсе, кстати? — Старцев кивнул на бумагу в руке Синкоши, который с первого раза не поверил и перечитывал прогон ещё раз.
— Если люди здравые, воспримут нормально, — отрезал Севостьян. — А кто не воспримет, это, скорее всего, его близкие, тех об асфальт… И Ткача, в первую очередь, пока он ещё за прогон не знает. А то может покрыться…
Старцев с Синкошей задумчиво переглянулись.
— А кто этим всем будет заниматься? — осторожно спросил Синкоша.
— Мы с вами. Кто ж ещё? я за этим сюда и приехал, — ответил Севостьян.
Парни опять озабоченно переглянулись между собой. Севостьян заметил это и спросил:
— Не, вы чё в стороне хотите остаться? Так скажите прямо, я передам Биллу и будем решать, на кого из людей мы ещё можем здесь положиться.
— Да не-не, — тут же вскинул голову Старцев и, взглянув на Синкошу и увидев в его глазах одобрение, сказал: — Если людского касается, мы в теме. Просто Ткача не сломаешь, его только валить надо.
— Значит, будем делать, — уверенно сказал Севостьян и, увидев унылые лица парней, сказал: — Димон, Серёга, если не мы с вами, то кто ешё здесь будет движения наводить?