Убить Билла

Дёмочка Виталий

— Ну чё, можно её в город забирать, — сказал Виталий. — Я за ней щас и приехал.

— Бля, опасно пока, Виталь, — покачал головой Ткач. — Севостьян с Банзаем щас в шиколадных. Спелись, сука… Они щас будут меня вылавливать, фирму забрать и остальное. Да и они ж не знают никто, где Билл. Мож, думают, что он уехал. Так что рвать будут

по-прежнему.

Виталий недоумённо смотрел на него, перестав жевать. Всё это время, пока Ткач скрывался, он говорил, что главная проблема его и всех, кто его окружает, это Билл. И тут

выясняется, что, кроме Билла, ещё кто-то есть. Ткач понял недоумённый взгляд Виталия и ска-

зал: — И тебя это коснётся. Чё так смотришь? Узнают, что ты с ней живёшь, и ктебе приедут. И на арестплощадку, и на стоянку. Они ж подумают, что это моя стоянка. Уже в шестом отделе знают откуда-то, что мы вместе.

— Арестплощадка скоро всё равно умрёт, — продолжив наконец жевать возразил Виталий. — Я пацанам тачку отдал без документов и без разрешения, а их взяли, со стрельбой. Щас менты прочухают, что эта тачка на арестухе стояла, и всё. А насчёт стоянки на рынке это ко мне обратились, сам Шефченко, автогонщик который. Он знает, что к тебе это не имеет отношения.

— Это ты им попробуй объяснить, — сказал Ткач.— Тебе двадцать три года. В шестом отделе думают, что ты мой человек. И Банзай об этом наверняка знает. И будет думать, что ты со мной и стоянка моя, и Севостьян тоже будет думать. Ё…нут тебя, и Сашку ещё вместе с тобой.

Зашла Саша с мёдом, и все сразу замолчали. Виталий перестал жевать и, взглянув на Сашу, отвернулся и задумчиво посмотрел в окно.

— О чём это вы? — спросила Саша, почувствовав, что здесь говорили о чём-то важном и для неё.

— Да так, — Ткач замялся, наливая себе чай. — Надо грев собрать Махорке, его завтра на тюрьму увозят.

— Чё, Гриню приняли, что ли? За чё? — удивился Виталий.

— Да нас вместе взяли с автоматом, — недовольно процедил Ткач сквозь зубы. — Он его на себя взял. Бл… дь, щас с оружием в городе не появишься. Ещё Сашкино дело не закрыли, тут уже новое корячится, сука, — Ткач нервно бросил на стол чайную ложечку и сказал: — Не хочу я чай.

— А чё ты не говорил? Когда его приняли? — недовольно спросил Виталий.

— Да чё там говорить? Один хер, ничё не сделаешь уже. Тот следак, которому ты тогда помог, пробил всё.

— Не, ну как чё говорить? — опять недовольно возразил Виталий. — Я-то тоже вообще-то со стволом езжу, И не с одним.

— Да хули тебе толку говорить? Ты чё, перестанешь их с собой носить, что ли? — спросил Ткач с усмешкой.

Виталий промолчал. Спорить сейчас с Ткачом не было настроения. Да и его больше волновал не арест Махорки, который не был ему близким другом, и даже не то, что его тоже могли взять с оружием. Он думал о том, что в этом городе ему всё же не будет покоя с Сашкой, и нужно было её куда-то увозить,

В Уссурийске у УОПа пока не было своего отдельного здания, и их кабинеты располагались в городском УВД на одном этаже с УГРО. Сотрудники шестого отдела,

естественно, считались здесь на особом счету. И все сыщики уголовного розыска, какую бы личную неприязнь не испытывали к «шестёрке» за то, что они ведут себя слишком по-хозяйски, обязаны были делиться с ними информацией. Кто-то, естественно, на них забивал и

не раскрывал перед ними своих агентов и даже скрывал нужную им информацию, чтобы самому попытаться заработать плюсы или даже звёздочку. Но когда в отделе УГРО стало известно о пропаже Билла во Владивостоке, сыщики сразу пришли к «шестовикам».

— Билл пропал во Владе, — сказал оперативник, заходя к ним в кабинет.

— Да мы знаем уже, — ответил Кляин. — А чё там говорят-то ваши?

— Да никто толком ничё не знает. Одни говорят, что его прям с хаты похитить могли, там дома у него кто-то рылся.

— Ну а блатные чё? — спросил Романюк. — Или вы опять свои контакты боитесь засветить?

— Да они сами в непонятках, — пожал плечами сыщик УГРО. — Говорят, пока неизвестно, чё с Биллом, Севостьяна нашего за краем будут ставить. Правда, нет?

— Нашего, — усмехнулся Кляин.

— Ну да, нашего, — поддержал Романюк. — Он же у нас живёт. И за городом уже смотрел…

— Ладно, ты иди. Если чё свежее будет, заскакивай, — сказал Кляин сыскарю.

— Ладно, заскочу, — ответил тот и удалился.

Когда дверь за ним закрылась, Романюк сказал:

— Надо было подсказать им, Виталя. Вдруг поймали бы там Ткача на мясном? И нам бы это тоже зачлось.

— Ты чё думаешь, что Ткач сам работал? — возразил Кляин. — Он сто процентов в это время гденибудь здесь был на людях, чтоб алиби было. Его даже нет смысла щас брать. Да и этим владивостокским говорить, — Кляня махнул рукой. — Они нам много говорят? Сами приезжают и берут, кого надо.

Они немного помолчали, размышляя каждый о своём. Потом Кляин спросил, как будто у самого себя:

—, Интересно, если Севостьяна поставят, он опять во Влад уедет или здесь останется?

— Здесь останется, — уверенно заявил Романюк.— Во-первых, здесь удобней, центр края. А ещё он хочет фирму ткачовскую под себя подмять. Банзай-то туда не стал соваться. А Севостьян на неё конкретно нацелился. Если его поставят за краем, Васильев под ним будет сто процентов. Ткачу щас уже не на кого оружие списать, и он вряд ли тут будет своё отстаивать.

— Посмотрим, — задумчиво пожал плечами Кляин.

Узнав о произошедшем на стоянке, обычно спокойный и сдержанный, Виталий пришёл в бешенство. Он схватил Толика за грудки и, с размаху впечатав в стену, стал тыкать ему в лицо стволом обреза и орать:

— Вы чё, сука, бычьё?! Я вам для чего этот обрез дал? Валить надо было обоих прям здесь.

Вид его при этом был таким, что Толик в страхе закрывал лицо руками, наивно надеясь, что это спасёт его от картечи, которой был заряжен обрез.