Убить демиурга!
Шрифт:
– Рассчитать дуру, – коротко приказал Пепел.
– Будет исполнено, – поклонился толстяк, а вот Каэрро тихо, но твердо вмешался:
– Позволено ли мне будет заметить: девушка служит в замке третий день. Она не владела ситуацией в полной мере.
– Если до конца сеаля будет хоть одно замечание – рассчитать. За это штраф, – пересмотрел резолюцию альсор и вышел за дверь, не удостоив ни единым словом никого из присутствующих.
Дарет последовал за ним.
Спустя минуту вышли толстяк Торжен и Каэрро и направились прочь по коридору. Причем
– Ты почему не проследил за поручением лоана Эльсора, лентяй? Почему не сообразил, кому и что девица отнесла?
– Ила докладывала об этом вам, лоан, сразу же, как вернулась, – объяснил Каэрро таким тихим, равнодушно-вежливым тоном, что, скажем, Дарет точно уяснил: помощник в бешенстве.
– Эта губастенькая кроха и есть Ила? – чуть задумался Торжен и причмокнул. – Попка у нее симпатичная! А, ну да, ну да, она чего-то бормотала, дуреха, про ужин для фаворита. Не могла толком доложить!
Отчетливо скрипнули зубы Каэрро, и зашуршала ткань выдергиваемого из пальцев Торжена рукава. Это было последнее, что услышали Дарет и Эльсор из разговора, не предназначенного для их ушей, но уловленного до последнего слова. Наемника учил слушать и слышать еще отец, ныне отдыхающий от трудов праведных на свежем воздухе в провинции, альсор же отродясь на слух не жаловался. С обретением отцовских сил Пепел мог уловить с крыши, как скребется мышь в подвалах дворца. Если бы, ясное дело, во дворце водились мыши.
– Ленивый жердяй, – резюмировал Дарет.
– Свое дело знает, – поморщился, но все-таки вступился за сенешаля Эльсор. – Он сенешалем уже четыре десятка лет служит. Когда мы с братьями еще пацанами были, Торжен помощником церемониймейстера был. Наши проказы покрывал перед Владычицей.
– Ну-ну, – не стал спорить с альсором Дарет и, отсалютовав охране, направился назад к Веронике. В дверях он столкнулся с портнихой, покидающей комнаты девушки с выражением гордого довольства на лице.
Низкий столик в гостиной накрывали к ужину сразу две служанки. У них уже успело возникнуть одно на двоих затруднение: габариты стола не соответствовали кулинарному буйству их трех ярусов тележки на колесиках.
Дарет с ходу разрешил затруднение бедняжек:
– Девоньки, вы столик свой тут оставьте покуда, а мы уж разберемся.
Девицы облегченно вздохнули, уважительно склонили головки, то ли прощаясь, то ли преклоняясь перед гениальной идеей советчика, и упорхнули. Ника в состоянии обалдения средней тяжести оглядела непаханую целину ужина.
– Это все нам или кто-то еще придет? – наконец нашелся подходящий вопрос.
– Вообще-то тебе, ну и мне заодно, – ухмыльнулся наемник и, нахально ухватив птичью ножку с блюда, захрустел поджаренной корочкой. – Ешь, лоана! Они перепугались, что ужин вовремя не подали, вот на пятерых и навалили.
– На пятерых? Да тут и десятерым много будет! – удивилась Ника и после паузы на повторный осмотр прибавила: – На сутки-трое!
– Ты не считай,
Девушка хихикнула, на ум пришли анекдоты о дистрофиках, и тоже потянулась за дичью. Уж больно соблазнительно хрустел наемник, и проснувшаяся Шотар жадно поводила носиком именно в сторону этого блюда. О своей ящерке Дарет тоже позаботился: ссадил с плеча и положил питомице в блюдечко салата с яйцом, а потом и собачке от щедрот души поставил обжаренную грудку. Следом мужчина глянул на Нику, вспомнил, что девица не местная, в кухне альраханской не разбирается, и положил ей на тарелку всего понемногу, в меру легкого, сытного и вкусного. Девушка и рта открыть не успела, чтобы возразить, как оказалась в осаде блюда с едой и бокала с вином.
Ника опасливо покосилась на бокал и потихоньку пододвинула к себе еще фужер с соком, судя по запаху яблочным. А наемник пригубил красное вино, восхищенно выдохнул:
– О, кинзарское закатное! – и сделал новый глоток, побольше, явственно наслаждаясь вкусом напитка.
Салаты, мясо, сыры, паштеты, соусы, заливное… на столах было столько всего, Ника даже не знала и половины названий, так что сейчас очень пригодился бы ход со знакомством из книжки Кэрролла, что-то вроде: «Вероника, это суфле из птицы» – «Суфле, это Вероника!»
Даже попробовать от каждого блюда по кусочку девушка не смогла бы, не рискуя скончаться от обжорства. Малоежка Ника осторожно клевала вкуснейшую, куда уж заказным блюдам из «Рио», еду и вскоре отважилась смочить губы в вине. Странный вкус! Оно не было похоже на виноградное спиртное с Террона. Немедленно проснулось задремавшее было любопытство, и девушка уточнила:
– Из чего оно?
– Из кинзаров. Э, да ты же не альраханская, – усмехнулся Дарет с легким намеком на превосходство, а девушка не стала объяснять, что знает о кинзарах, вот только никогда их не пробовала. – Плоды это. Кисло-сладкие, сочные, из них в середине меандела давят сок, причем только на закате. Пробовали на рассвете – скисает, не успев забродить. Сок томится семь лет в больших бочках, вкопанных в землю, потом бочки выкапывают, переливают вино в бутыли, и получается напиток, достойный самой Владычицы! – напевно поведал Дарет и взялся за сочащуюся мясным соком сардельку.
– Откуда ты такие тонкости знаешь? – удивилась девушка, бледные щечки ее от еды и вина снова приобрели живой розовый оттенок.
– У отца в имении сад, кинзары тоже растут, – усмехнулся наемник и зажевал информацию последним куском сардельки.
Ника продолжила неторопливо исследовать залежи продовольствия в тарелке. Жевала медленно, аккуратно, снова больше пила, чем ела, пока Дарет, тревожно нахмурившись, не спросил:
– Плохо тебе, девочка?
– Нет, – удивилась Ника. – Все хорошо, насколько это возможно.