Убить императора

Драх Виктория

Блуждающая лестница и двери, появляющиеся из ниоткуда, после года на Ардаре меня не пугали. Это одна из способностей наших кораблей -- перестраиваться по желанию хозяина. Именно поэтому, выходя из спальни, я попадала то на мостик, то в ванную...

Даген, отговорившись делами, со мной не пошел. А без него я так и не нашла в себе силы пройти к сердцу Норы. Алерра принесли именно сюда, ведь из всех кораблей моя леди знала мулианского принца, как никто другой.

Я слишком боялась того, что могу увидеть. Мне не хотелось бы запомнить капитана слабым и беспомощным. Для меня, даже

не смотря на предательство, он оставался рыцарем в сияющих доспехах. И мне было действительно страшно от мысли, что вчера его могло не стать.

На мостике меня уже ждали. Точнее... Рониарр стоял спиной ко мне и разглядывал портрет А-Шуро. Все-таки я забыла его спрятать... Услышав шаги, ардар обернулся.

– Ли? Ты в порядке?

Я кивнула. Больше всего мне хотелось, чтобы советник обнял меня, как тогда, в коридоре Ла-Бая, спрятал от всего мира и сказал, что все будет хорошо.

– Я пойду, - Рон отвел взгляд.
– Мне уже пора.

Я молча смотрела в спину уходящему ардару. Непривычная, ненормальная холодность Рониарра оказалась последней каплей. Я разрыдалась.

*

– Что там происходит?

На Центавре-второй нам пришлось задержаться. Ардары проверяли все исследовательские и военные базы, изымая и уничтожая гибриды своих и центаврианских технологий. Не доросла еще эта галактика до такой мощи... Я упорно добивалась дозволения переселиться на собственный корабль, но, получив желаемое, сильно разочаровалась. Лучше бы я и дальше оставалась на Ла-Бае Раккара. На Эр-да-Нору гости заглядывали редко, а меня по-прежнему никуда не выпускали. Я оказалась заперта в четырех стенах без всякой возможности выбраться.

К счастью, сидеть на трапе мне разрешали. Даген оказался не настолько жесток, чтобы на цветущей зеленой планете запретить мне дышать свежим воздухом. Рядом с Эр-да-Норой постоянно ошивалась парочка охранников, от которых иногда получалось узнать свежие новости.

Вокруг Ла-Бая сегодня было подозрительно шумно. Около огромного крейсера сновали ардары. То и дело я замечала бритую макушку Раккара. Советник, как и в день покушения на меня, развел бурную деятельность.

– Один из спасенных пленников умер, - откликнулся охранник. "Смена караула" была всего час назад, так что мое любопытство мулиа мог удовлетворить.

У меня внутри все похолодело. Первая мысль была -- Алерр! Только спустя несколько секунд я вспомнила, что капитан лежит у сердца Эр-да-Норы, и если бы с ним что-то случилось, я узнала бы об этом первой. Значит, тот, замученный, не выдержал? Не так уж могущественны оказались корабли...

– Ирридар?
– вспомнила я его имя. Ардар, просидевший четырнадцать лет в каменном мешке, плохо перенес свое спасение. Последние дни он не приходил в себя, несмотря на все старания Ла-Бая.
– Жаль. Столько времени провести в заточении без всякой надежды, и погибнуть, когда все закончилось...

– Он, может, еще нас с тобой бы пережил, - неожиданно заметил воин.
– Последние дни он шел на поправку. Сон поддерживали искусственно, чтобы не травмировать

лишний раз разум. Вот только с перерезанным горлом выжить трудно.

– Что?!

– Убил его кто-то, - сплюнул мулиа.
– Кто-то из наших. Чужака Ла-Бай бы не пропустил. Кто мог так низко пасть?

Тот, кому было, что скрывать. Я уже знала, что именно Ирридару я обязана шестью стертым из моей памяти годам. Брат так и не смог восстановить воспоминания -- они сами возвращались короткими обрывками снов. Но кто мог испугаться того, что бывший советник заговорит? Неужели, кто-то из заговорщиков еще жив?

Тогда в опасности вновь были все, кто мне дорог.

*

Взбешенный император вошел в каюту Ирридара. Советники уже собрались. Еклеон изучал рану на шее, Раккар искал следы проникновения постороннего и взлома системы. Он отказывался верить, что его Ла-Бай мог сам пропустить кого-то.

– Что-нибудь нашли?

Раккар расстроенно покачал головой.

– Еклеон?

– Рана одна, ровная, - доложил советник.
– У того, кто это сделал, рука не дрогнула. Лезвие было острым и тонким. Не очень длинное, скорее всего, не больше ладони. Меня больше волнует вопрос, как убийца смог остаться незамеченным для Ла-Бая.

– Раккар?
– на безопасника было страшно смотреть. Если бы преступник имел неосторожность показаться ему на глаза, ардар наверняка разорвал бы его голыми руками.

– Я не понимаю, - покачал головой он.
– Судя по рассказу Бая, рядом с Ирридаром в момент смерти никого не было.

– А горло он себе сам перерезал?
– скептически уточнил Даген. Раккар стиснул зубы и промолчал.

– Леур, ты что скажешь?
– обратился правитель к стоявшему в стороне мулиа. Для него работы здесь не было -- ни один капитан не позволит постороннему копаться в памяти своего корабля. Тем более, если бы у Ла-Бая были хоть какие-то сведения, он сам бы их выдал. - Ирридар мертв, но, возможно, он успел что-то рассказать Элгхаду?

– Нет. По его словам, Ирридар не очень любил вспоминать про переворот. Говорил обо всем, кроме него и первых месяцев после побега.

– Про первые месяцы понятно, - задумался император.
– Боялся, что выдаст Лаурелию. Алерр сказал, что он даже ему не рассказал о том, что имеет отношение к пропаже принцессы. Но почему молчал про переворот?

– Возможно, стыдился? По словам Элгхада, Ирридар сам не понимал, почему поддержал мятежников. Спустя полтора десятилетия все доводы казались ему глупыми и несущественными.

– Расспроси своего дядю еще раз, - попросил Даген. Леур кивнул.
– Выясни все, до малейших подробностей. Даже самая незначительная деталь может оказаться ключом к разгадке.

Как только мулиа ушел, заговорил Еклеон.

– Ваше Величество, если позволите...

– Говори.

– Есть одна технология, которая позволяет остаться незамеченным даже для наших кораблей, - осторожно начал советник.

– Ты говоришь о последней разработке ништгализенамов?
– нахмурился правитель.