Убить Короля
Шрифт:
Коломба написала имя «Лео» на влажном оконном стекле, и оно заблестело в свете фар какого-то грузовика. Меласов убили в тот же день, когда стало известно о «Шурмо». Возможно, Лео сжигал мосты. Или у него был более иной потаенный мотив, и, если его не остановить, кровь прольется снова.
Участок карабинеров в Портико представлял собой трехэтажный дом, похожий на все остальные виллы на ведущей к музею улице, если не считать колючей проволоки и желтого знака, обозначающего территорию военного объекта. Оборудованный металлодетектором вход для гражданских находился на первом этаже, в то время как на второй этаж, включая тесную комнатку для допросов, где, помимо прочего, арестанты
Изнутри участок тоже больше походил на жилой дом, чем на казарму. Стандартную мебель, поставляемую министерством, разбавляла пара полотен Магритта [9] в репродукциях работы местного фальсификатора картин, которого Лупо и его люди арестовали пару лет назад. Они висели в вестибюле рядом с портретом президента, поскольку нравились Кьяре – единственной гражданской сотруднице участка, которая во всех вопросах, связанных с логистикой, становилась раздражительным диктатором. После выхода на пенсию Кьяру сменил Донато – нанятый по закону об инвалидах диспетчером на полставке, который был глух на одно ухо и к тому же потерял обе ноги, – что изрядно огорчило Кьяру.
9
Рене Магритт (1898–1967) – бельгийский художник-сюрреалист.
Сразу за кабинетом Кьяры (как его продолжали называть, словно там по-прежнему витал ее дух) была дверь в небольшую кухню, где карабинеры пили кофе или разогревали что-нибудь в микроволновке, купленной в складчину на прошлое Рождество. Имелся там и маленький холодильник, где в герметичных контейнерах хранилась принесенная из дому еда. Контейнеры не были надписаны – каждый знал, где чье. В восемь часов утра там перекусывали двое дежурных карабинеров: фельдфебель Нероне и бригадир Бруно, который, поскольку являлся уроженцем Мерджеллины [10] , был единственным, кому дозволялось пользоваться неаполитанской кофеваркой. Бородатый Нероне походил на растолстевшего бывшего рэгбиста, а долговязому Бруно было уже недалеко до пенсии. В кухню, держа термос с пойлом от «Гербалайфа», которое, как она надеялась, могло помочь ей избавиться от пары лишних сантиметров на боках, вошла Мартина, и внимание сослуживцев тут же обратилось к ней. На топ-модель Мартина явно не тянула, но другие женщины в их исключительно мужском кругу не появлялись.
10
Мерджеллина – приморский район Неаполя.
– Здравствуйте, фельдфебель, привет, Бруно. На меня осталось?
Бруно приподнял крышку кофеварки:
– Мало. Сварить тебе еще?
– Нет, мне хватит, спасибо. – Мартина налила себе кофе в бумажный стаканчик. – Я уже и так две чашки выпила.
– Это ты привезла сюда сына Меласов? – спросил Нероне.
– Да, фельдфебель.
Как раз сейчас наверху Лупо обсуждал судьбу Томми с магистратом и судебным экспертом.
– Жалко, бракованных детей нельзя вернуть, – сказал Нероне. – Представляете, как было бы удобно? Твой сын дурачок? Отправь его обратно.
Бруно рассмеялся:
– Я бы дорого дал за такую возможность, когда мой сын был подростком.
– Томми не дурачок, – осторожно сказала Мартина. Она служила в участке не так долго, как они, и не хотела открыто перечить старшим по званию. – У него другие
– Уж родители-то его о его проблемах не понаслышке узнали, – сказал Нероне. Бруно снова засмеялся, и Мартина натянуто улыбнулась. – Правда, они и сами виноваты, что он таким получился, – продолжал Нероне, купаясь во внимании сослуживцев и не подозревая, что обязан этим вниманием прежде всего своему званию. – Верно, начудили что.
– Аутистами рождаются… – тихо произнесла Мартина.
– Каждый десятый становится таким из-за вакцин, – вещал Нероне. – А может, и больше, потому что международные фармацевтические компании все скрывают.
Бруно, казалось, заметил, что Мартине неловко, и сменил тему:
– А с Виджевани что стряслось? Видали, какой он высокий?
Зампрокурора Пезаро был настоящим великаном. Вечно всклокоченный, с лошадиной физиономией, он возвышался над землей на два метра пятнадцать сантиметров и весил сто двадцать килограммов. В его огромный галстук можно было завернуться, как в парео, а ботинки он, казалось, брал поносить у Гуфи [11] .
11
Гуфи – антропоморфный пес, герой мультфильмов Уолта Диснея.
– Вылитый пещерный человек, – клюнув на крючок, загоготал Нероне.
Мартина не возразила, что пещерные люди были ниже ростом, чем современные, и, молча попивая свое пойло, думала о Томми, который всякий раз, как она перевозила его с места на место, плакал от страха. Его глаза напомнили Мартине песика, который был у нее в детстве и умер у нее на руках, заставив понять самую суровую и страшную правду жизни – то, что ей приходит конец.
По лестнице простучали чьи-то стремительные шаги. Решив, что это убегает Томми, Мартина бросилась в вестибюль, чтобы его остановить. Она знала, как обходятся с парнем ее сослуживцы, когда никто не видит, – будто с бычком, которого можно, посмеиваясь, вести на бойню, – и не хотела, чтобы над ним издевались.
Но по лестнице сбегал всего лишь побагровевший от раздражения Лупо, который, взглянув на нее невидящим взглядом, молча выскочил на улицу.
– Кажись, совещание не удалось, – сказал Нероне, запустил скомканный пластиковый стаканчик в урну и, промахнувшись, забрызгал Мартине сапоги.
– Похоже на то, Виц, – сказал Бруно. Фельдфебель Нероне был заместителем начальника и любил свое прозвище, каким бы нелепым оно ни казалось в казарме из шести человек. – Обычно шефа так корежит, когда приходится кого-нибудь просить об одолжении…
Вернувшись в дом, Коломба обнаружила, что там натоплено до духоты. В воздухе вились мошки. Пока ее не было, дороги посыпали несколькими тоннами соли, автоцистерна наконец добралась до Медзанотте и наполнила газгольдер. Не выпуская пистолета, Коломба обошла все комнаты, закрыла те ставни, которые открывала, чтобы проветрить, и заперла их на замок. Только завершив обход, она обрызгала объедки средством от насекомых и забралась под душ, чтобы смыть с себя фантомную вонь отбеливателя. Вонь Лео. Из зеркала на нее глядел король монет.
Если немного поднапрячь воображение, взгляд короля монет начинал напоминать Лео – такого, каким она его помнила. Уж не это ли хотел сказать ей Томми? Может, он просто выбрал самую похожую на Лео карту?
Она отвела глаза от картинки и обругала себя идиоткой. Если так пойдет и дальше, скоро его лицо станет ей в пятнах на стене мерещиться.
В мотеле она обмотала палец туалетной бумагой, а теперь продезинфицировала ранку и заклеила пластырем. Кончик пальца сильно вздулся, а на ногтевое ложе даже смотреть было больно. Пока она жевала аспирин, снаружи прогудел клаксон.