Убить наследников

Лузанов Юрий

– Так ее не оказалось в комнате.

– Надо было найти, Паша. И вообще, мы кретины, – глядя в дело, медленно проговорил Суставин.

– Почему это?

– Смотри, мы не обратили внимания на нестыковку в показаниях Оксаны и Вероники. Обе рассказали, что накануне убийства слышали из комнаты Муромцевых шум и ругань. Но Оксана сказала, что это было в десять вечера, а Вероника – что примерно в полночь. Два часа разницы, Паша.

– Какая-то могла забыть. Плохо сориентировалась.

– Придется их снова навестить.

– Серега,

больше двух недель прошло! – взмолился Пантелеев. – Они тем более ни черта не вспомнят.

– Паша, их соседку убили. Поехали!

Пантелеев не стал возражать. В возбужденном состоянии его напарник был неудержим.

Глянули в суперфон: проспект Вернадского весь алый. Пробки, аж три аварии подряд. Поэтому машину бросили, вызвали максидрон. На нем долетели до Чистых прудов за семь с половиной минут, ворвались в общагу.

Взбудоражив вахтершу, гулко протопали по первому этажу. Как в лучшие юные годы взбежали на третий. Решительно постучали в дверь. Кто попало так не стучит, соседи обычно скребутся, мурлыкают.

– Кто там? – тревожно прогундосили из комнаты № 32.

– Полиция.

Открыла конопатая Оксана Болдурец.

– Вы нас уже допрашивали, – с вызовом заявила она.

И села расчесываться. Полетели рыжие волосины, перхоть.

– Что вам еще надо? – изобразила возмущение носатая Вероника Кузнецова. Подбоченясь, выставила из халата голую ногу.

Суставин взял быка за рога:

– Когда вы в последний раз видели свою соседку Викторию Минаеву?

– Ой, да сто лет, – Оксана откинула копну рыжих волос. – Она ж здесь не живет.

– Ей хату «папик» снял, – пояснила Вероника.

– Арсений Мукло?

– Понятия не имеем.

– Адрес съемной квартиры?

– Откуда мы знаем!

– Проверим, – черкнул в блокноте Суставин.

И резко перешел к их свидетельским показаниям 7 октября.

– Вы, гражданка Болдурец, утверждали, что ссору в 33-й комнате слышали примерно в 10 вечера. А вы, гражданка Кузнецова, заявили, что ссора была в 12 ночи. Как вы можете это объяснить?

Девицы недолго отпирались. Стоило припугнуть уголовной статьей за лжесвидетельство, как их фрондерство ветром сдуло.

– Это Пе-Петька нас науськал, чтобы мы на Илью наговорили. А на самом деле мы ничего такого не слышали, – всхлипывала носатая Вероника. – Не было там никакой ссоры. И вообще Илья с Алиной жили хорошо-о-о.

– Зачем же вы согласились соврать?

– Петька припугнул, что настучит в деканат, как мы сюда мужиков водим. Он сказал, что ничего страшного не будет, если мы наврем про дверь.

– Про какую дверь?

– Ой, – побледнела Кузнецова.

И затряслась, поняв, что сболтнула. Суставин хотел насесть, но и так все понял. Резко подошел к двери в соседнюю комнату 33.

– Про эту? Которую давно забили?

– На самом деле Петька давно из нее гвозди вынул.

Она открывается, у него ключ есть, – прошептала Вероника.

– В ту ночь он ее открывал?

Кузнецова кивнула.

– Ох и дура ты, Верка, – сплюнула Оксана. – Учтите, я спала и ничего не видела.

– Зайцев был один? – не обращая на нее внимания, спросил Суставин.

– С ним еще один был, огромный такой в толстом свитере.

– Студент?

– Нет, я его раньше никогда не видела.

– Как Зайцев это объяснил?

– Сказал, что Илья должен ему денег и не отдает, вот он и пришел с другом. Мол, Илья им дверь не открыл, потому они пошли через нашу комнату.

– Ночью?

– Петя сказал, что днем Илью не застать.

– Понятно. Петя Зайцев – это который со второго этажа? Правая рука покойного коменданта?

– Да, из 21-й комнаты.

Следователи спустились на второй этаж, забухали в дверь. Полиция!

Никто не отозвался. Они уже хотели ломать замок, но снизу вдруг пахнуло холодом, что-то гулко хлопнуло. Окно!

Ругая друг друга, следователи понеслись вниз. Выскочили на улицу и завернули за угол общаги. Из окна комнаты № 21 юбками свисали две скрученные между собой простыни. Зайцева нигде не было.

Суставин с Пантелеевым обрыскали все кусты и пригорки вокруг общаги, дотошно осветили их фонариком. Заглянули даже в канализационный люк, с пыхтением отвалив чугунную крышку. Пантелеев нервно орал в подземную глубь: «Зайцев, сдавайся, стрелять будем!»

От безысходности они разгребли, разметали помойную кучу, высившуюся под окнами. Изгадились, испакостились, но так и не поняли, куда этот негодяй мог исчезнуть. Зайцев как сквозь землю провалился.

«Делайте ставки, господа…»

Центр Москвы переливался огнями и бурлил звуками. В темном небе стрекозами мерцали зеленые огоньки максидронов. По дороге вдоль Тверского бульвара катили массивные корпоравэны и важные мультивагены. Между ними сновали юркие спортлеты.

А по самому бульвару дефилировали гуляки – группами и парочками. Их то и дело окликали разносчики снеди, люди и роботы обоих полов. Люди были скромнее, роботы напористее. Зато, в отличие от людей, в ответ на грубость человекоподобные киборги неизменно отвечали «спасибо» и желали «хорошего дня».

В последнее время у молодежи появилось новое развлечение – копировать роботов. Изображаешь механическую вежливость, деревянную походку. И вдруг: «Ребята, закурить будет?» Шутка пользовалась гарантированным успехом. Клиенты шарахались под истерическую икоту девичьего смеха.

Рич посмотрел на часы. Лишь половина одиннадцатого вечера, можно не спешить.

– Где это подпольное казино находится? – спросил Коля.

– Мне Анвяр подробно объяснил. На Большой Бронной за синагогой.

– А Баев точно там будет?