Убить незнакомца
Шрифт:
— …это замечательная организация, полная преданных своему делу людей с высокими идеалами и красивыми профилями, — продолжил Да Сильва. — К сожалению, их мало интересуют бразильские проблемы, которыми озабочен я. — Он перестал улыбаться. — Во всяком случае мы постарались посадить под замок всех подозрительных ребят, которых смогли отыскать, и внимательно наблюдаем за вокзалами и аэропортами. Нам удалось убрать одного-двух типов, которые могли бы устроить неприятности, но мы не уверены, что поймали всех.
Вильсон
— И среди них ни одного американца?
— Нет, — сознался Да Сильва, — но это меня не слишком удивило. Теперь, когда вы продаете жевательную резинку, солнечные очки и яркие рубашки по всему миру, очень трудно отличить американца от местного жителя. И к тому же, разумеется, известны случаи, когда некоторые люди — я не называю имен — нанимали для своих дел местные таланты. — Он слегка улыбнулся.
Вильсон безнадежно покачал головой:
— Знаешь, Зе, когда тебе в голову приходит какая-то идея, ты уже не слушаешь никаких резонов. Что касается Хуана Доркаса, на него уже были покушения. И ты будешь уверять, что все они — дело рук ЦРУ?
— Нет, — серьезно посмотрел на него Да Сильва. — Не все. А может, и ни одно. Здесь, в Латинской Америке, эмоции частенько бьют через край; дипломаты иногда говорят от имени своих правительств, иногда нет, но они редко говорят от имени народа. А если и говорят, то часто совсем не то. Люди же остаются людьми, они пытаются найти скорейший способ решения проблем. Но кто бы ни хотел решить проблему Хуана Доркаса, наше дело — не допустить этого. Во всяком случае здесь, в Бразилии. — Он вздохнул. — Как будет хорошо, когда эта встреча наконец закончится.
— Могу себе представить, — произнес Вильсон с преувеличенной симпатией. — Тебе больше не придется выдумывать жуткие истории из серии плаща и кинжала, можно будет снова черпать их из телевизионных передач. — Он фыркнул. — Доркас! Он, похоже, просто сумасшедший!
Да Сильва с интересом посмотрел на него:
— Почему ты так считаешь? Ты когда-нибудь видел его? Говорил с ним?
— Нет, — признал Вильсон. — Я даже никогда не видел его хорошей фотографии. Насколько я понял, он не любит газетчиков и фотографов.
— И это, по-твоему, делает его сумасшедшим?
— Нет, не это. Он, говорят, фантастически богат, имеет капиталы почти во всех латиноамериканских странах.
— Да, это так, — кивнул Да Сильва.
— И все же, — продолжал Вильсон, — он возражает против любых мер, которые пытается принять наше правительство, чтобы удержать эти страны от революций. Хотя он первый потерпит убытки, если к власти придет правительство, которое решит провести экспроприацию. Вот поэтому-то я и считаю его сумасшедшим.
Да Сильва медленно покачал головой.
— Знаешь, — произнес он наконец, — может, тебе и трудно принять эту мысль, но не всем нравятся способы, которыми ваше правительство
— Провоцируют? Ты сошел с ума!
— Да? Может быть. С другой стороны, возьмем один маленький пример: когда вы отправились в Доминиканскую Республику, то сделали это на том основании, что, по сведениям ваших дипломатов, там было восемнадцать, а может быть, двадцать восемь или даже тридцать восемь активных коммунистов, которые являлись угрозой демократическому правительству…
Вильсон нахмурился:
— А ты не веришь, что они там были?
— Конечно, были, — мягко согласился Да Сильва. — Более того, зная точность дипломатических сообщений, уверен, что их было больше. Но дело-то в том, что после вашего появления их стало в сто раз больше. Вот это и значит «провоцировать». Если бы я был сеньором Доркасом и хотел защитить свои инвестиции, я бы внимательно изучил методы, которые приводят к такому бурному взлету революционной активности.
— Ты считаешь, что мы не должны ничего делать? — удивленно спросил Вильсон.
Да Сильва неожиданно улыбнулся:
— Я считаю, что не должен высказывать тебе свое мнение. Это ничего не даст мне и ничуть не изменит твои взгляды. — Его улыбка потухла. — Ты, вероятно, делаешь то, что считаешь нужным. Хуан Доркас делает то же самое. И то же делаю я, чтобы избежать неприятностей для своей страны. — Он откинулся назад, не сводя черных глаз с друга и продолжая крутить в сильных пальцах бокал. — Ну ладно, хватит политики. Мы умели раньше избегать этой темы, давай так и дальше.
Вильсон несколько мгновений смотрел в его черные глаза, потом кивнул:
— Что ж, договорились. Если только ты не будешь забивать себе голову жуткими идеями о коварстве ЦРУ.
Да Сильва улыбнулся в ответ:
— А как насчет КГБ? О нем ты разрешишь мне думать?
Вильсон попытался было нахмуриться, но не выдержал и рассмеялся:
— Нет, ты просто невозможен! Ладно, думай, о чем хочешь.
— Вот так-то лучше, — сказал Да Сильва. Он потянулся за сигаретой и закурил. — Да, а что случилось с тобой сегодня утром? Ну, тот странный пустяк?
— Надо же, ты помнишь! — с преувеличенным восхищением отозвался Вильсон. — Боюсь, после твоих полетов фантазии эта история покажется довольно скучной.
— Я люблю скучные истории, — заявил Да Сильва. — Так что же все-таки случилось?
— Ну, если уж тебе так интересно, — начал Вильсон, откинувшись на спинку стула, — это случилось в гостинице, как раз перед тем, как я туда пришел. Ты ведь знаешь, я один из попечителей госпиталя для иностранцев. И сегодня у нас как раз состоялось одно из бесконечных собраний… — Он умолк, словно стараясь подобрать слова.