Убить Первого. Том 2

Фаатович Иван

Парень не успел среагировать. Он провалился вперёд и тут же поймал тяжелый удар разъярённой твари, лишь чудом не получив в пузо древко собственного копья, которое всё ещё торчало из тела зверя. Кабан отбросил врага на десяток шагов в сторону, помчался следом, но сослепу не попал и принялся злобно метаться в поисках проклятого человека.

Эдван не дал ему шанса на второй удар. Обрушив на секача ещё одну молнию, он быстро начертил в воздухе круг и вписал внутрь два слова пламени. Кроваво-красный огненный шар засиял на его ладони и тут же отправился в тварь, об голову которой и взорвался. Кабан взревел от боли, заметался из-стороны в сторону, но Эдван был уже рядом, и топор в его руке сиял от атры.

Беспощадный

удар вновь пришёлся по колену, заставляя секача рухнуть мордой в землю, ещё глубже загоняя в тело торчащее из основания мощной шеи копьё. Следующий удар обрушился на голову. Горелую плоть оросила кровь, череп с громким стуком раскололся, но лезвие не вошло глубоко. Кабан взбрыкнул и отчаянно боднул обидчика в грудь, оттолкнув парня на пару шагов. Эдван не растерялся, изо всех сил пнул зверя в бок, не давая тому шанса подняться. Топор вновь мелькнул в воздухе, обрушился на башку вепря, а затем ещё раз, и ещё. Кабан брыкался, ревел, пытался боднуть проклятого человечишку, но все попытки были тщетны и с каждым следующим ударом он дёргался всё меньше и меньше, пока, наконец, не замер, после двадцатого по счёту.

Смерть своего врага парень заметил не сразу и ударил ещё раза четыре, превращая череп и его содержимое в кашу. Вырвав топор из головы твари, Эдван невольно попятился. Оглядел мёртвое тело, кровь и кусочки плоти на боевых одеждах, обломок древка, торчащий из могучей шеи, после чего недоверчиво усмехнулся и расхохотался. Громко, счастливо.

— ДА! Сдохни, отродье Первого! — заорал он, отвесив трупу крепкого пинка и, снова рассмеявшись, вдруг потерял равновесие и рухнул на землю. Эмоциональный накал чуть спал и у парня отчего-то резко закружилась голова, его начало мутить. С трудом сдержав рвотный позыв, он выпустил топор из рук и принялся себя ощупывать. Прикосновение к правому боку вызвало резкую вспышку боли. Скрипнув зубами, Эдван опустил взгляд и увидел торчащий из собственного тела кабаний клык. Вернее, ту его часть, что виднелась из дырки в тканевой броне. Должно быть, это случилось во время последней отчаянной атаки твари…

«Надо же… совсем не заметил» — подумал он, удивляясь отсутствию боли. Перед глазами всё начало двоиться, сознание юноши поплыло, он начал заваливаться на бок, но в последний момент сумел усидеть на месте, до крови закусив губу. Короткая вспышка боли помогла остаться в сознании. Не теряя больше ни секунды, Эдван смахнул собственную кровь и начертил на щеке слово жизни. Просто потому, что больше ни одного чистого участка на его теле не было.

Преодолевая внезапно накатившую слабость, он спешно принялся расстёгивать ремешки боевых одежд, скинул броню, затем распахнул куртку, задрал рубаху и осмотрел рану. Клык вошёл глубоко и плотно сидел в теле. Из дырки медленно вытекала тонкая струйка крови, которая ранее, видимо, впитывалась тканью одежды. Прикрыв глаза, Эдван попытался успокоиться. Сосредоточился на внутреннем сосуде и удивился тому, что тот был заполнен на две трети.

Парень аккуратно обмочил палец в крови и вывел целых два слова жизни на своём боку, чуть выше раны. Символы вспыхнули тёмно-зелёным, тело пронзил заряд бодрости, а Эдван, набравшись смелости, одним резким движением вырвал из раны кабаний клык и зажал дыру тканью рубахи. В голове вновь помутнело, но на этот раз терять сознание он не спешил. Чувствуя, как атра обращается заживляющей силой и уходит в дыру, словно в бездонную пропасть, парень мысленно обругал сам себя. Не будь у него столь могущественного слова, он бы ненадолго пережил убитую тварь. Штука, которую он вытащил из собственного бока, была длиною с ладонь. Ровно от запястья до кончика среднего пальца.

Смерть прошла совсем рядом, легонько похлопав парня по плечу своей костлявой лапой, как бы напоминая о том, что она всегда

бродит неподалёку и ждёт когда он, наконец, оступится, или когда от него окончатльно отвернётся удача. И вновь всё из-за проклятого страха, который словно яд отравляет его тело и мысли, стоит только встретиться с опасным зверем лицом к лицу. Сурово нахмурившись, Эдван поднял над головой зажатый в кулаке клык секача.

— Больше… я не отступлю! И не испугаюсь! Клянусь! — крикнул он и вонзил клык в собственную ладонь. Хлынула кровь, скрепляя обещание, данное им самому себе.

Несколько долгих секунд он сидел, глядя на падающие с ладони капли крови. Рана быстро затянулась, слово жизни всё ещё действовало. Вздохнув, Эдван быстро накинул все свои одежды обратно, бросил последний взгляд на поверженного врага, мысленно поблагодарил его за жизненный урок и, подобрав с земли топор, побежал прочь, сжимая в ладони клык секача. Он и так слишком задержался на месте драки.

Буквально через полчаса после его ухода туда сбежалось с десяток одарённых тварей, которым было очень любопытно, что же такое произошло. Это были те, кто находился ближе всех — шрии, дикие быки и несколько молодых поросят. Учуяв запах человека, они сильно разозлились и даже немного пошарили по округе, но, ничего не найдя, спокойно разошлись. В конце концов, хищников среди них не было и преследовать возможную добычу травоядные не желали. Чего не скажешь о том, кто посетил это место через два часа после их ухода.

Из зарослей высокой травы медленно показалась огромная кошка. Гладкая, тёмная шерсть с зеленоватым отливом делала её совершенно незаметной среди обильной зелени равнины, а плавные движения животного были полны грации и абсолютно бесшумны. Могучая тварь осторожно приблизилась к мёртвому секачу, жадно обнюхала торчащее из трупа древко копья и, оскалившись, медленно скрылась в траве. Если бы кто-нибудь из городских солдат видел её, то моментально помчался бы за подмогой, ибо это была хассира, прозванная в простонародии сумеречной смертью. Самый опасный хищник на всём правом берегу Белой.

Глава 37. Слишком тесный ручей

Не отрывая глаз от пасущегося на склоне холма стада диких быков, Эдван осторожно пятился назад. Прячась за кустарником, он отходил всё дальше и дальше, прижимаясь к самой земле, чтобы у тупых травоядных не было ни малейшего шанса его заметить. Рогатые твари как назло прибежали именно в тот момент, когда юноша собирался перебить свой запах и окончательно сбить с толку возможных преследователей. С момента грандиозной победы над вепрем прошло уже больше двух часов, а возможности исполнить задуманное так и не подвернулось. Рядом постоянно кто-то маячил, вначале стада шрии всплывали то тут, то там, потом он едва не налетел на группу кабанов, а теперь ещё и эти копытные.

Лишь когда приглушенное мычание стихло, а верхушка холма надёжно скрыла собой пасущихся травоядных, Эдван позволил себе вздохнуть с облегчением. Спеша поскорее убраться от сюда, он развернулся и помчался прочь, пинком отправив в стремительный полёт подвернувшегося под ноги тушканчика. Совершенно случайно — глупый зверёк просто не вовремя выпрыгнул на дорогу.

Вдалеке виднелся длинный извилистый ручей — один из притоков Белой, что тянулся почти до самого Ледяного пика и сворачивал в сторону Туманной чащи примерно в какой-то паре часов пути от горы. Именно вдоль ручья Эдван и надеялся продолжить свой путь к Башне отверженных. Конечно, тут были и свои минусы. Дикие звери часто приходили к воде, чтобы утолить жажду, но спрятаться от них в прибрежных зарослях камыша и густом кустарнике было куда проще, нежели на открытой равнине, а заросли пахучих трав, которые время от времени попадались у ручья, могли надёжно сбить со следа любопытные носы своим резким запахом.