Убить Троцкого
Шрифт:
– Вот когда бы стоило прокричать этому миру: мгновенье, остановись, ты прекрасно! – с задыхающимся восторгом произнес Михаил, обращаясь к вылезающему из проруби отцу.
Еще несколько раз повторив процедуры, только меняясь в роли «экзекуторов», они сели в предбаннике, закутавшись в халаты, попивая шипучий квас, наслаждаясь негой, и затем, вынужденно превозмогая ее, занялись расслабляющей медитацией, что также входило в банную традицию их семьи. И только после этого, по настоянию отца, приступили к серьезной беседе.
– По сведениям, полученным от моей довольно поредевшей агентуры, – отец со вздохом прихлебнул квасу и продолжил: – При совнаркоме на самом высоком уровне была образована засекреченная комиссия по изъятию материальных ценностей у бывшего так называемого класса эксплуататоров. Причем изымаются не только ценности, находящиеся в нашей стране, но и, посредством давления на родственников, при помощи пыток, обнуляются счета многих богатых российских
Николай Михайлович задумался, но, остановив жестом желавшего что-то сказать сына, продолжил:
– Не перебивай меня, а внимательно запоминай все, что я тебе говорю. У меня очень нехорошее предчувствие. Как говорят, интуиция – дочь информации. А кое-какая информация у меня есть, и талантом анализировать, как ты знаешь, я не обделен. Так вот. Председателем этой комиссии, как мне кажется, является подставное лицо – бывший анархист, экспроприатор, в общем – мелкая сошка, некто Чернов. А вот кто стоит за ним – неизвестно. Господа большевики за время подполья научились глубокой конспирации, и люди среди них есть несомненно талантливые, причем обладающие огромными связями и агентурой на Западе, в различных промышленных, финансовых, военных и политических кругах. При этом многие крупные большевики, несмотря на интернациональную идеологию, являются евреями. А ты знаешь их кастовость… Но эти сведения – только вступление. Теперь о главном. Эта комиссия направила на Украину своего эмиссара с очень широкими полномочиями. Украинской Чека рекомендовано оказывать ему всяческую поддержку. А председателем харьковской Чека сейчас ходит бывший анархист, балтийский матрос Петр Свиридов [5] , по своей психологии не революционер, а обычный бандит. Средства, экспроприируемые якобы для нужд революции, он в основном присваивает. Правда, часть отправляет в Москву, в эту липовую комиссию, откуда его и прикрывают. Маньяк и садист, он в кокаиновой экзальтации подвергает своих жертв изощренным пыткам, одна из которых называется «снять белые перчатки с буржуя», то есть – кожу с рук. Мерзавец… Так вот. Мне дали знать, что в списках людей, рекомендованных для проведения экспроприаций, которые везет в Харьков эмиссар, есть и наша фамилия, и никакой прадедушка-декабрист нас не защитит. По-видимому, с Запада просочились сведения об огромных вкладах нашей семьи в швейцарских банках. Я, как ты знаешь, перед самой войной предусмотрительно продал, невзирая на протесты матери, все наши имения, доходные дома в Москве, в Питере и сибирские золотые прииски, а деньги перевел в Швейцарию. Доступ ко всем счетам может иметь любой член нашей семьи. Для этого нужно присутствовать лично, так как необходимы отпечатки пальцев, которые, сняв у вас всех, я оставил в картотеке банков вместе с буквенными и цифровыми кодами. Запоминай пароли, цифровые коды и счета в банках, – с этими словами отец протянул Михаилу листок бумаги, – запомни и сожги, в твоей памяти я более чем уверен.
5
Прототип Свиридова – бывший начальник харьковской Чека Саенко, расстрелянный большевиками же за бандитизм (биография в книге изменена).
Читая бумагу, Михаил поражался тем огромным суммам, которые, как оказалось, принадлежали их роду. Через несколько минут поднесенная к керосиновой лампе бумага, ярко вспыхнув, превратилась в пепел.
– Дальше, – коротко бросил Михаил, правильно поняв, что беседа только началась, и заметив новый листок бумаги, появившийся в руках отца из папки.
– Это – счета в Швейцарии, которыми я могу распоряжаться по поручению правительства России. Царского правительства, – уточнил отец, протягивая новый лист, – на этих счетах размещены средства, необходимые для поддержания в рабочем режиме секретной агентурной сети и резидентуры в странах западного региона и на востоке. Возможно, эти сведения просочились в комиссию по экспроприации из бывшего Генерального штаба, хотя эти документы были с грифом «Совершенно секретно, при опасности сжечь». Запомни пароли, цифровые коды, номера счетов, а также номер абонированного на сто лет сейфа, где хранятся мною зашифрованные данные об агентурной сети европейского и восточного регионов. Ключ от сейфа лежит в тайнике замка во Франции. Это имение я приобрел перед войной, продав один из приисков. О тайнике я расскажу тебе позже.
После тщательного изучения вторую бумагу постигла участь первой, и Михаил молча посмотрел на отца в ожидании следующей информации.
С детства отец научил его плодотворно работать,
– Третье. В этой папке, – Николай Михайлович подкинул на ладони небольшую кожаную зеленую папку, – собраны сведения о моей личной агентурной сети в России – краткие характеристики агентов, причины вербовки и т. д. Все это тебе предстоит выучить за ночь, и к утру все должно быть сожжено. Всю эту информацию я передаю тебе, поскольку неизвестно, что может со всеми нами случиться в это смутное время. Поэтому я очень ждал тебя, иначе мы бы уже уехали, получив сведения о приезде эмиссара. Информация эта, конечно, не для девятнадцатилетнего мальчика, но у меня нет выбора. Никому другому я не могу это доверить… Ну да ты в свои годы тоже прошел хорошую жизненную школу…
И последнее. Сейчас я покажу тебе тайник в этом имении. Я его построил очень давно руками китайских рабочих, которых потом отправил на родину. Те даже не подозревают, в какой части России они находились. Тайник находится в склепе родни твоей матери, урожденных князей Лебедевых… Утром мы уезжаем. К отъезду все готово. Теперь одевайся, пойдем к тайнику, в склеп, где похоронены твои предки.
Так, в пижаме, сапогах и овчинном тулупчике, Михаил вместе с отцом прошел по затвердевшей ночью корке снега к небольшой часовенке, стоявшей в глубине двора, возле которой помпезно возвышалось сооружение (иначе этот склеп назвать было и нельзя), охраняемое двумя каменными львами. Николай Михайлович со скрипом открыл чугунную литую решетку и, жестом приглашая за собой сына, зажигая керосиновый фонарь, прошел в другое помещение, расположенное в глубине зала.
– Прикрой за собой двери, иначе механизм не сработает, – сказал он.
Михаил закрыл в кованом железе дубовые двустворчатые двери с гербом князей Лебедевых, больше походившие на ворота. Повернувшись, он стал внимательно наблюдать за действиями отца.
Николай Михайлович подошел к стоящему в нише гранитному саркофагу, повернул с легким щелчком узорчатый барельеф. Затем он выдвинул, казалось, монолитный, саркофаг наружу из ниши. После этого повернул на стене второй барельеф и уже вручную с легкостью отодвинул в сторону массивную гранитную плиту, находящуюся под ним. В открывшийся проем вели ступени, которые заканчивались площадкой с двумя массивными, обитыми железом дверьми.
Открыв одну из них, отец с видом заправского гида произнес:
– Это камера для возможных узников. Правда, здесь еще никто не сидел, но при моей профессии всякое может быть. Я этот тайник сделал еще лет двадцать тому назад.
– Ну, отец, ты даешь… – присвистнул Михаил, пнув цепи кандалов, замурованные в стене.
– Пытошная как пытошная, – ерничая, засмеялся отец. – Работа такая. Ты главное не видел, пошли в другую дверь.
Вторая комната напоминала какую-то смесь арсенала с бакалейной лавкой. С одной стороны стояли несколько ящиков с различными консервами, галетами, чаем, сахаром, винами и водкой, с другой – на стеллажах стояли четыре ручных пулемета, карабины, пистолеты, револьверы, маузеры, диски к пулеметам, несколько ящиков патронов, динамитные шашки, ручные гранаты, холодное оружие, включая и арсенал восточных единоборств – различные шипы, сюрикены [6] , самострелы, альпинистское снаряжение – все, с чем Михаил был знаком с самого детства. Этим оружием ранее заведовал его японский дядька и сэнсэй Митихата. Там же лежали световые и дымовые гранаты – непременный набор любого ниндзя. Воздух в подземелье оказался на удивление свежим и сухим.
6
Сюрикен – холодное метательное оружие, представляющее собой металлический диск в форме звезды.
Будто бы отвечая на мысленный вопрос Михаила, отец рассказал о подземном ходе, который выходил за полкилометра в Лисью балку, о системе вентиляции; затем повел его еще в одну комнату. Здесь стояли кожаный диван и стол с целым набором различных граверных инструментов. Когда-то в детстве известный фальшивомонетчик научил Михаила неплохо им пользоваться. Этот человек входил в команду особых агентов его отца и сейчас, насколько ему это было известно, жил в Москве, в районе Хитровки. В комнате отец показал Михаилу замаскированный сейф, механизм маскировки которого был аналогичен механизму в склепе, и сообщил ему цифровой код. В детские годы аналогичные сейфы Михаил мог, при наличии времени, вскрыть с помощью одного стетоскопа.
В сейфе хранились различные яды – от временно парализующих до мгновенно умертвляющих. С их действием Михаил также был знаком. Здесь же были восемь широких поясов, набитых золотыми червонцами, каждый – на пять тысяч рублей.
– Об этом тайнике, – отец обвел рукою помещение, – знаем только ты и я. Возможно, нам еще придется вернуться в эту страну, так пусть у нас здесь будет база. В случае необходимости все это может нам сгодиться… Завтра мы уезжаем, и полагаю, что дней через десять уже будем в Париже.