Убить ворона
Шрифт:
– Вы его взяли?
– Взяли, – вяло ответил Турецкий. – Но упустили. Он теперь уже…
– Он теперь уже за границей, – закончил за Турецкого Игорь Андреевич.
– Н-не думаю, – протянул Турецкий. – Даже больше того, уверен, что он еще здесь.
– Значит, так закопался, что не сыщешь.
– Тоже не думаю. Думаю даже, что скоро он должен к другу своему наведаться.
– Да
Турецкий выдержал мхатовскую паузу и сказал ровно:
– Вы, Игорь Андреевич.
Манченко выбрал единственно верную реакцию в таких случаях – он весело засмеялся.
Потом встал, распахнул дверь в переднюю и сказал устало:
– Все, пошел вон.
«Молодец, – отметил про себя Турецкий. – Точно держится».
– Да я ж сказал, что не тороплюсь, – даже не подумал подняться следователь. – И ведь история еще не вся. Мальчик этот, аутист, все-таки сказал мне кое-что. Фамилию друга.
– Аутист? – иронично улыбнулся Манченко.
– Для суда не доказательство, согласен. Документы Яхромского детского дома сгорели. Но усыновление проходит через райисполком. Там все сохранилось. Друга Вити Чиркова усыновила семья Андрея Аркадьевича и Раисы Константиновны Манченко.
– Это вы про детский дом, что ли? – еще более весело и иронично спросил Манченко.
– М-да, тоже для суда – пустой звук. Но я ведь юрист, Игорь Андреевич. Я это и сам понимал четко. Поэтому, если у вас есть время, посидим, подождем настоящего доказательства.
– Какого? – Губы у Манченко дрогнули.
– Вы меня извините, я пошел на небольшую мистификацию. Знаете, сегодня попросил вашу секретаршу всем отвечать, что вы рейсом в двадцать три двадцать вылетаете в Швейцарию. До отлета вам осталось полтора часа. Пора бы и поторопиться.
У Манченко теперь уже откровенно дрожали губы.
Турецкий еще раз поглядел на свои часы. Было без пяти десять.
– Вы за это ответите, – сказал Манченко.
– Помолчите, пожалуйста, Игорь Андреевич. Время так лучше слышно.
– И на что вы надеетесь?
– А вы на что?
Манченко тяжело опустился на диван.
– Можно мне еще выпить? – спросил Турецкий.
– А?
– Я сам налью, – сказал Турецкий. Ему было бы жаль, если б хозяин от нервов расплескал такой отличный напиток. Если бы Манченко знал, что самому Турецкому невероятных усилий стоило держать бутылку ровно и лить правильной струей.
Эти минуты были раскалены добела.
Турецкому вдруг показалось, что Манченко успокоился. И это подрубило следователя под корешок.
«А вдруг… А вдруг я все выдумал?! Пройдет час и два. И день и три. И никакой Чирок не явится. Впрочем, так долго ждать не придется. Меня уже завтра в прокуратуре не будет. И почему я решил, что Чирок именно сегодня позвонит Манченко. И главное, почему я решил, что счет у них один? Нет, тут все правильно. Чирок сейчас на взводе. Он побоится, что Манченко сдаст его и заберет деньги, даже если у них разные счета, деньги-то переводил Манченко, значит, счет Чирка должен знать. Ох, Чирков, Чирков, окажись на уровне. Ну прочитай простую подсказку. Я тебя умоляю!»
«Брегет» показывал десять часов двенадцать минут, когда в дверь не позвонили и не постучали, а как-то странно поскреблись.
Манченко «не услышал». Турецкий как бы тоже.
Вот тогда постучали.
– Это провокация, – тихо сказал хозяин.
У Турецкого хватило выдержки только для того, чтобы кивнуть.
В дверь позвонили.
– Ну уж откройте, Игорь Андреевич, – хрипло выговорил Турецкий. – Ну не томите. Я сейчас с ума сойду, пожалейте.
Манченко сомнамбулой поднялся на негнущихся ногах и пошел открывать.
Он не стал спрашивать, кто там, не посмотрел в глазок, он просто рванул дверь на себя.
Чирков быстро взглянул за спину хозяина и увидел сияющее лицо Турецкого.
– Ты… С-с-сука… – выговорил он.
– Что ж вы стоите, обнимитесь, – сказал Турецкий устало. – Все-таки братья родные.
И он сложил вместе куски разрезанной фотографии – два очень похожих друг на друга мальчика стояли возле бабушки.
Бабушка с умилением смотрела на старшенького…