Убить зверя
Шрифт:
Но с таким бессердечием Егорша встречался впервые. И если по пути сюда его все-таки изредка мучило осознание необходимости убить бандитов, то теперь душа подростка закаменела.
Он неторопливо приладил ружье на бугорок и прицелился…
Неожиданно неподалеку от расположившихся на привал бандитов раздался шум – будто кто-то шел напролом через заросли. Беглых зэков словно ветром сдуло; они попрятались кто куда.
Егорша тесно припал к земле. Краем глаза он видел Лешака; умный пес притаился неподалеку и беззвучно щерил зубы. По тому, как он нетерпеливо перебирал мощными передними лапами, готовый
Вскоре зашевелились ближние кусты, и за деревьями мелькнуло что-то темное. И в тот же миг затрещали выстрелы – как по звуку определил Егорша, из отцовского карабина. Подросток не стал искушать судьбу, и поторопился покинуть свою позицию, отползая по-рачьи, задом наперед. Вскоре он уже лежал в удобной ложбинке, скрытой от нескромных глаз высоким сухостоем. Рядом устроился и возбужденный Лешак. Он с осуждением косился на хозяина, не понимая, почему Егорша позволил опередить себя другим охотникам.
Когда выстрелы затихли и послышались голоса беглых зэков, подросток осторожно выглянул из ложбинки.
С оружием наизготовку бандиты окружили убитого медвежонка и нервно похохатывали, обсуждая перипетии схватки, хотя убийство глупого малыша слабо напоминало серьезную охоту на зверя.
– Во, лафа! – радовался Зяма. – Шамовка сама припрыгала.
– Эт точно… – довольно басил Малеванный. – Чагирь, займись нашей добычей. Сними шкуру, выпотроши, порежь мясо на куски и заверни их в зеленую траву – на болоте ее хватает.
– Зачем в траву? – спросил Чагирь.
– Так оно дольше сохраняется. Когда доберемся до берега реки, подвялим мясо на костре.
Чагирь с ножом в руках склонился над пушистым светло-коричневым пестуном…
Егорша не разделял оптимизма бандитов. Он знал – где находится пестун, там неподалеку бродит и матьмедведица. Обычно они неразлучны, как иголка с ниткой. От бывалых охотников ему приходилось слышать, что она может жестоко отомстить тем, кто отважится обидеть ее ребенка. А раз так, то теперь его охота на убийц родителей станет еще опасней – зверь не разбирает кто прав, а кто виноват. Для него человек – всегда враг.
Глава 9. Динамитчик
В тир Клевахин и Тюлькин пришли с утра пораньше. Майор из-за перегруженности работой уже не раз пропускал плановые стрельбы, и Бузыкин почти на каждой оперативке нудно долдонил ему, а за компанию и другим сотрудникам, о важности для работников уголовного розыска подобных мероприятий. Сам полковник стрелял из рук вон плохо, что не мешало ему поучать с видом большого мастера других.
Понаблюдав, как Тюлькин пуляет преимущественно в "молоко", майор с осуждением покачал головой и, надев звукоизоляционные наушники, встал на позицию. Пристыженный старлей, которому еще не доводилось видеть Клевахина в тире, следил
Клевахин стрелял так быстро, что Тюлькину показалось будто он вообще не целится. А когда старлей перевел взгляд на мишень в виде черного силуэта человеческой фигуры по пояс, то его глаза стали круглыми как у совы.
– Ни фига себе… – только и сказал Тюлькин, пока майор вставлял в своего "макарова" новую обойму.
Все пули легли точно в черную голову мишени.
– Век живи – век учись, – назидательно изрек довольный Клевахин. – Советую почаще в тир заглядывать.
Иначе какой-нибудь ушлый урка отстрелит тебе мужское достоинство – не успеешь и ахнуть.
Мы с тобой, сам знаешь, не Гераклы, кулаками стенки не прошибаем. Так что единственная – а чаще всего и последняя – надежда на "макарыча".
– Так я это… понимаю…
– Судя по твоим "успехам", – кивнул майор в сторону мишеней, – ты понимаешь только тогда, когда вынимаешь. Смотри, парень, чтобы твоя лень не положила тебя раньше времени на погост. А теперь зри, отрок, что такое настоящая боевая стрельба…
Клевахин зашел за барьер, отделяющий их от мишеней, расслабленно тряхнул кистями, а затем с виду очень неловко упал, и, перекатываясь, словно колобок, начал палить – как показалось Тюлькину – наобум.
Отстрелявшись, майор поднялся и, отряхиваясь, недовольно пробубнил:
– Сукины дети… Полы, наверное, целый месяц не подметали.
Но Тюлькин его брюзжанья не слушал. Он с остолбеневшим видом смотрел на мишени – все восемь имели пробоины в районе сердца.
– Ну как? – поинтересовался Клевахин.
– Николай Иванович… это что-то! Бли-ин…
– Вот так стреляют старички, пацан, – довольный майор засобирался. – Ладно, мне пора. А ты тут еще потренируйся… полчаса. Пока я с Бузыкиным покалякаю. Поедем брать "динамитчика".
Тюлькин рассеянно кивнул. Он никак не мог оторвать глаз от мишеней…
В управлении Бузыкина не оказалось. Впрочем, такому обстоятельству Клевахин только порадовался – встречаться с шефом ему как-то не улыбалось. Полковник в последнее время стал чересчур нервный и кидался на всех как цепной пес. От его нападок был в какой-то мере защищен лишь Клевахин, пользующийся правом бывшего наставника. На оперативках майор был сама вежливость, но когда они оставались наедине, Клевахин превращался в ерша. Конечно, он не лез на арапа, однако и субординацию не соблюдал. Майор всегда отличался тем, что говорил как думал. И уж тем более тогда, когда это касалось его прямых служебных обязанностей.
Тем не менее от неприятного разговора ему уйти не удалось. Когда он уже развернулся, чтобы, не заходя в свой кабинет, отправиться в гараж за машиной, его тормознул вездесущий всезнайка капитан Берендеев.
– Николай Иванович! – окликнул его Берендеев. – Ты куда направился?
– В кабак, – буркнул Клевахин. – В нашем вселенском бардаке лучше начинать пить прямо с утра. Примешь на грудь грамм двести – и весь день свободен.
Берендеев хохотнул.
– Возьми и меня с собой, – сказал он, изображая вожделение. – А если серьезно, то тебя ждет Атарбеков.