Убитые голоса
Шрифт:
Уланов вел себя спокойно, и это нервировало Гараву.
– Потому, что имею на это полное право.
– Так стреляй!
– Думаю, обойдемся без этого. Подойди, если не боишься.
Главарь бандитов усмехнулся:
– Я? Боюсь? Запомни: Руслан никого и ничего не боится.
Он подошел:
– Говори, если есть что сказать.
Роман сунул ему в физиономию корочки.
– Читать умеешь?
По физиономии Гаравы пробежала тень растерянности. Уж с
– Главное управление по борьбе с террористической угрозой?
– Умеешь читать. А что на другой странице?
– Майор Уланов, командир боевой группы.
– Вот именно. Вахид под нами. Так у кого могут возникнуть крупные проблемы и кто поедет, если еще выживет, на бахчу?
Гарава повернулся к Вахиду:
– Почему ты не сказал, что у тебя такая крыша?
– Я пытался, но ты не хотел слушать.
– Ты понимаешь, что подставил меня?
– А ты разве не хотел разорить мою семью?
Уланов прервал этот диалог:
– Так, господа. Я готов забыть о ваших разборках, если больше никто и никогда не наедет на Вахида. В противном случае, а наш разговор записывается, ты, Гарава, не успеешь выехать на Промышленную, как вас всех повяжут. А в машинах найдут пару стволов, за которыми тянется длинный кровавый след. И это в лучшем случае. В худшем я сам перестреляю всю твою братию. Что будет представлено как ликвидация террористической группы. Вопросы ко мне есть?
Гарава ответил:
– Нет! Приношу свои извинения. Никто больше Вахида не будет трогать.
– А ты подумай, стоит ли самому оставаться в Переславе. Запись идет напрямую в офис службы, там могут возникнуть к тебе вопросы.
– Избежать этого можно?
– В принципе да. Я могу попросить оператора не передавать запись руководству, но что в обмен?
– Деньги предлагать нет смысла?
– Никакого!
– Тогда больше не услышишь обо мне.
Уланов взглянул на Вахида:
– Так пойдет, друг?
– Да, конечно, не надо принимать серьезных мер против Руслана. Ведь мы все-таки земляки, а между земляками всякое бывает. Не трогай его, Роман Владимирович, пусть едет спокойно. Я знаю, меня после этой встречи никто не тронет, ни меня, ни семью.
Роман указал на Вахида:
– Его благодари, что отделался легким испугом. Но если что-то произойдет с Вахидом или его семьей, я найду тебя. Понял?
– Понял!
– Проваливай!
Взглянув на Вахида, Гарава повернулся, бросил своим:
– В машины, уезжаем! С Вахидом вопрос решен.
Бандиты сели в «крузаки» и уехали.
Владелец
– Спасибо, уважаемый Роман Владимирович!
– Ты уверен, что Гарава больше не появится?
– О да! Он слово держит. Для кого-то это плохо кончается, но держит всегда.
– Ну и ладненько. Где наш шашлык? Где коньяк?
– Коньяк, как говорил, в холодильнике, шашлык уже жарится. Бутылку заберите, а шашлык племянник домой вам принесет.
– Пусть все сразу принесет.
– Как скажете.
Уланов вернулся домой.
Людмила буквально налетела на него:
– Разве можно так рисковать?
– Откуда ты знаешь, рисковал я или нет, я же не включил телефон.
– Я включила, когда ты уходил.
– Ну даешь, я и не заметил.
– Клади подальше свой пистолет, чтобы я его не видела. И обещай: больше никаких разборок. Тем более в случае с Вахидом тебя они не касались.
– Обещаю.
Людмила смягчилась:
– Ладно. А где обещанные шашлык с настоящим коньяком?
– Принесут.
– Тогда давай проверим, не забыли ли чего?
– Да ну ее к черту, эту сумку. Забыли, обойдемся, не на месяц в горы едем, а в гости к однокласснику.
– И его жене.
– Прекрати, Люд.
В прихожей раздался звонок.
Уланов открыл дверь.
Это был племянник Вахида. Он принес шашлык в термосумке и бутылку «Кизляра».
– Дядя Вахид просил передать.
– Я выложу шашлык, ты подожди, заберешь сумку. Да не торчи в подъезде, заходи.
Парень предупредил:
– Вы только шашлык сразу кушайте, пока горячий, если остынет, не тот вкус.
– Подогреем в микроволновке.
– Э-э, тогда совсем вкус потеряет. Сразу с огня кушать надо.
– Ладно.
Уланов переложил сочные куски мяса с многочисленной приправой на приготовленные Людмилой тарелки, поставил бутылку на стол, вернул сумку парнишке, закрыл дверь.
На кухне Людмила разглядывала этикетку:
– Ром?
– Да.
– Ты у нас знаток спиртного.
– С чего это взяла?
– Все военные знатоки в этом деле. Ты мне вот что объясни, здесь на этикетке четыре звездочки. Не три, не пять, а четыре. Что вообще они означают?
– Срок выдержки. Три звезды – три года, четыре – четыре, пять – пять.
– А если, скажем, десять?
– Тогда будет другое обозначение, какое, не знаю, такой коньяк не пил. Я вообще не люблю его, но на халяву, как говорится, и уксус сладкий. По мне, если пить, то спирт неразбавленный. Хороший, настоящий медицинский.
Людмила сморщилась: